сле открыла глаза на отношения между родителями и детьми.
Когда мы молоды и здоровы, то не думаем о будущем. “Когда это будет? – говорим мы. – Еще все успеется”. Но, к сожалению, когда мы переступаем рубеж восемнадцатилетия, жизнь начинает исчисляться десятками. И вот тебе 68, а ты не можешь толком ответить на вопрос: как прошла твоя жизнь?
Наверное, в каждом из нас в той или иной степени живут черты главных героев. Отмечу, что все основано на реальных событиях и лишь слегка приукрашено. Рецепты и советы, приведенные в рассказе, не нужно воспринимать всерьез. Сама не пробовала и вам не советую.
Если этот рассказ заставит вас смеяться и плакать, значит, он написан не зря.
Приятного прочтения!
Часть 1. Рождение
В начале 90-х в одном из роддомов Новосибирска родилась Катя. У нее были большие глаза и губки бантиком. Мать взглянула на рожденную ею красоту и отдала Богу душу.
Двадцатидвухлетний летний отец Кати, Степан, был вне себя от горя. Всего год он был счастливым семьянином, а теперь стал вдовцом с грудным ребенком на руках. В голове никак не складывался план действий. Он совершенно не понимал, что делать с ребенком и куда идти. Не найдя лучшего решения, он пошел к своей матери.
Новоиспеченную бабушку звали Эмма. Сына она родила “случайно”. Воспитывала в жестких условиях. Как только юноше исполнилось 18, она собрала ему чемодан со словами:
– Всё! Взрослый уже! С меня хватит. Иди и сам зарабатывай себе на жизнь. Только и знаешь, что на моей шее сидеть!
С тех пор с матерью они не виделись. Но от отчаянья ему некуда было деваться. И вот он на ее пороге, с ребенком на руках. Степан совершенно не понимал, как мать отреагирует на его приход и несколько минут мялся на пороге. Позвонил в дверь. Ему открыла моложавая женщина 40 лет. Ростом она была чуть выше среднего, стройная, с короткими черными волосами и в голубой пижаме с рюшами. Она окинула его недоумевающим взглядом сверху вниз и сказала:
– Ну заходи, раз пришёл!
Молодой человек робко переступил порог родительского дома. В квартире за время его отсутствия произошли перемены. Комната, в которой он жил, была полностью переоборудована под гардеробную мамаши. Во второй комнате была её спальня с огромным туалетным столиком, где располагались многочисленные средства для ухода и красоты. Гостей она принимала в кухне-столовой, туда они и прошли. Жестом мать указала ему на стул возле окна. Потом расположилась напротив в своем кожаном кресле, закурила и начала пристально разглядывать нежданных гостей.
– Чем обязана? – спросила она.
Степан вкратце рассказал о рождении дочери и смерти ее матери. Речь его была скомканная и местами бессвязная. Эмма слушала невнимательно и даже слегка раздраженно. Ей не нравилась эта ситуация, и она понимала, к чему клонит сын. Выслушав до конца, мать сказала:
– Раз ребенка родили, значит, должны были подумать и о воспитании. Зачем было рожать с таким здоровьем? Я от тебя, охламона, кое-как избавилась, а ты мне эту соплю хочешь подсунуть? Я только сейчас вздохнула свободно и жить начала без хомута на шее. Нет, дорогуша, так не пойдет. Сам себе проблему сделал, сам и расхлебывай! А не знаешь как, так сдай в детский дом! И ко мне больше ни ногой! Мне своих забот хватает!
Обескураженный таким ответом, молодой отец взял ребенка и вышел вон.
Он понимал, что воспитать дочь одному будет очень сложно. На что-то надо жить, а работать и сидеть с ребенком никак не получится. Собрав последние мысли и силы, он отправился к теще.
Теща его была убита горем из-за потери единственной дочери. И каждый день ждала, когда ей покажут внучку. И вот, на пороге появился зять с чадом.
Бабушка Зинаида встретила гостей радушно. У нее был трехкомнатный дом с печным отоплением, устроено всё было по-деревенски, хоть и в черте города. Она сразу схватила девочку на руки, начала разглядывать, агукать, умывать, пеленать. Степана напоила чаем с пирогами и принялась расспрашивать о его планах на будущее.
– Что ж ты теперь делать-то будешь один с дитем? Ты же сам пацан еще. Куда тебе малютку воспитывать?! Оставляй у меня. Мне отпуск декретный оформят по обстоятельствам. Пенсию назначат по уходу. Голодной не останется. Да и кровиночка все-таки. А ты можешь с нами жить…
– С вами, Зинаида Петровна, мне как-то неудобно. Не хочу стеснять. Я на работу вернусь, буду к вам в гости приходить, деньгами помогать.
– А мать-то твоя что? Обрадовалась внучке?
– Мать? – многозначительно переспросил Степан.
– Понятно, можешь не говорить. Она и на свадьбу-то прийти не захотела. На улице иной раз мимо пройдет и даже не поздоровается. Ты не переживай. Со мной не пропадешь.
