взяться за тетрадку.
Начинались занятия в реальном. Однажды, учитель словесности предложил классу написать сочинение о самом интересном дне каникул. На следующем уроке он вошел в класс с кипой проверенных тетрадок. Как сейчас помню, он не сел за стол, только тетради положил. Одну он держал в руках.
– Как вы думаете, господа, кто написал сочинение лучше всех?
В ответ выкрикнули несколько фамилий лучших учеников.
– Лучше всех написал Зверев!
Все удивленно переглянулись. Известно было, что я учусь на тройки и не выделяюсь ни по одному предмету.
За грубые орфографические ошибки сочинение заслуживает двойки, но я поставил за него пять с минусом, настолько оно зрелое в литературном отношении. Это сочинение о чудесной природе окрестностей нашего города. Слушайте, я вам его прочитаю!
Преподаватель словесности был прекрасный чтец, и от этого мое произведение показалось мне и в самом деле замечательным.
Я сидел красный, как рак от смущения.
Когда у подростков-старшеклассников начинает ломаться голос и появляются первые признаки усов, обычно их тянет к самостоятельности, ухарству – море кажется по колено! Не миновал и я этой поры. Однажды, на большой перемене мы с жаром спорили о храбрости.
– Ночью не пойдешь один на кладбище, побоишься, хотя и охотник! – наседал на меня товарищ по соседней парте Михайлов, сын начальника Алтайского округа.
– Это шаблон! Даже девчонки туда на спор ходят, – возражал я, – предложи что-нибудь действительно страшное.
–Изволь! Ты ведь знаешь наш дом на Томской улице? В Барнауле в прошлом веке он был одноэтажным, а в подвале находились тюремные камеры.
– Это все знают! – перебил я. – Ну и что же?
– А то, что в камере № 7 была заключена революционерка, дочь богатея, как ни странно. Ее схватили на балу в роскошном голубом платье, когда она пыталась выстрелить в губернатора. Как только ее оставили одну в камере, она повесилась на своем поясе.
– При чем тут храбрость? И вообще – к чему ты все это говоришь, – перебил я Михайлова.
– Ты знаешь, какой завтра праздник?
– Конечно: именины царя. Будет парад на соборной площади, а нам учиться – в календаре красное число, – ответил я.
– И тогда был бал в день именин императора, а вечером она повесилась. Говорят, что как только наступает царский день, в тот вечер ее можно увидеть, если набраться храбрости, сесть в камеру № 7 и смотреть в зеркало. Спорю, что ты побоишься это сделать! – и Михайлов испытующе посмотрел на меня.
– А ты? – спросил я.
– Не побоюсь нисколько!
– И я тоже! – выпалил я неожиданно для самого себя.
– Тогда давай завтра отправимся туда вместе!
Послышался звонок. Перемена кончилась. Признаться, я раскаивался, что дал согласие, но делать было нечего.
На другой день вечером я пришел
