бы, и готово. Что-то здесь не вязалось.
Подумав еще с минуту, я сообразила, что похититель охотился вовсе не за моей сумкой, а за книжкой, иначе зачем ему так рисковать, пробираться ко мне на балкон, копаться в сумке.
А ведь в Турции с воровством строго. Где-то в турецкой глубинке небось до сих пор за это руку отрубают.
Ошарашенная своим неожиданным открытием, я задумалась всерьез.
Во-первых, что это за турецкий поклонник русской классики?
А во-вторых, откуда он узнал, где мой балкон?
Второе соображение сразу сделало меня еще серьезней.
Кто мог сказать малограмотному турецкому воришке, кто я и где я живу?
А главное, почему именно драный Достоевский, а не, к примеру, обычный кошелек?
Эти вопросы требовали ответов. И чем больше я над ними думала, тем меньше мне нравились предполагаемые ответы. В воздухе запахло русской мафией и неприятностями.
Я решила рассуждать логически, я вообще обожаю это занятие. Я взяла в руки книжку и стала ее разглядывать. «Что же в тебе такого особенного, что тебя так упорно хотят спереть?» – спросила я у книжки, перелистывая пожелтевшие странички. Книжка как книжка, старенькая, ничего особенного. Но внезапно мне на глаза вновь попались пометки на полях, кое-где совсем бледные, но вполне различимые. Я подошла к окну – там было светлее и лучше видно. То, что я вначале приняла за обыкновенные комментарии к книге, которые часто делают на полях страниц вдумчивые читатели, оказалось какими-то бессвязными буковками, то ли на латыни, то ли еще на каком-то неизвестном мне языке. А может, человек, читавший эту книгу, был не русским, и поэтому оставил комментарии на своем родном языке? Конечно, странно читать книгу на языке оригинала, а комментарии оставлять на каком-то другом языке, но если подумать, такое может случиться. Какой-нибудь студент-иностранец изучает русский язык, читает Достоевского, а комментирует прочитанное по-своему. Почему нет?
Я снова села в кресло. Никакой более подходящей версии мне в голову не приходило. Только зачем же этот студент повыдирал половину страниц в этой книжке, а теперь так упорно хочет ее вернуть? Что, Достоевский в магазине кончился? Иди, купи нового.
Что-то опять не выходило у меня стройной и понятной версии. И я стала думать дальше.
Глава 3
Я проснулась часа через четыре в кресле около балкона, и в руке у меня был Достоевский.
Настроение, как ни странно, было превосходным. А и правда, чего заранее расстраиваться, если нет пока никакой толковой информации. Я заперла балкон на задвижку, проверила окна и, бросив Достоевского на кровать, отправилась в душ.
После душа мое настроение улучшилось настолько, что думать о неприятностях стало лень. А на голодный желудок тем более.
Мой бедный желудок жалобно вспомнил о микроскопическом обеде и заглянул мне в глаза. Мне стало стыдно.
Часы показывали половину
