свет костра вывел Артема точно к лагерю. Он отсутствовал, по-видимому, около часа, и за это время матрос, уснувший во время ночной вахты, был разбужен зверским шепотом Караганова: «Что же это ты, братец, так дерьмово вахту несешь? А?» Матрос подскочил от неожиданности, спросонок пытаясь сообразить, на каком он сейчас свете. Но Караганов, понимая, что дневной переход совсем не сахар для непривычных к тропическому климату людей, махнул на него рукой и пошел вокруг лагеря, проверить, что и как.
Артем показался из-за ближайшей к лагерю пальмы как раз в тот момент, когда Караганов заканчивал свой ночной обход.
– Тьфу, ты, опять без приключений не обошелся! – В тихом голосе Караганова одновременно читались досада и любопытство. – Ты, Артемий Кузьмич, доколе по ночам будешь шляться и всякую гадость в лагерь тащить, – сказал Караганов ворчливо, принимая из рук Артема впавшего в беспамятство человека. Они вдвоем быстро устроили для раненого лежанку около костра, и только после этого Артем, отдышавшись, смог ответить старшему товарищу.
– Я, Сергей Викторович, вам потом все объясню. Этот человек, по-видимому, ранен леопардом. Он стонал там, в лесу, вот я его и принес, – тихо сказал ему Артем.
– А откуда знаешь, что леопардом? В этом лесу зверья ночного тыща с хвостиком водится! – Караганов вопросительно посмотрел на Артема, но тот в ответ только отвел глаза. Так они просидели минут десять. Караганов налил из фляги воды в котелок, подбросил в костер хвороста и стал готовить какое-то варево из порошков и сухих травок, которые он выудил из своего вещмешка. – Надо раненому лекарство соорудить. Не зря же ты его из лесу приволок. Жалко будет, если помрет. Будем лечить! – шепотом завершил он свой монолог.
Артем медлил, соображая, говорить или нет о своем странном открытии, но все же решился:
– А еще он по нашему говорит.
Караганов перестал помешивать варево в котелке и недоверчиво глянул на Артема:
– Бросьте, Артемий Кузьмич, ночью в этом лесу и не такое может послышаться. – Но препираться больше не стал, а быстро и толково обследовал незнакомого юношу. – Да, брат, у него на спине серьезные раны. Видимо, от зверя ему хорошо досталось. – Караганов споро и очень профессионально перебинтовал раненого и удобнее устроил его поближе к костру. – Сейчас его от болезни лихорадить начнет, так что ему тепло необходимо, – тихо сказал Караганов, – жаль, одеял нету. Ему бы теперь в самый раз.
Как бы тихо они не старались себя вести, но почти весь лагерь уже успел проснуться от необычной возни и шума, производимого во время этих процедур. Матросы терли глаза и шептались, кивая на темнокожего человека. «Ишь, ты, антихрист какой. Черный весь, как сажа. Чудны твои дела, господи».
Закончив устраивать гостя на ночлег около костра, Караганов прикрикнул на проснувшихся матросов, и те, понемногу успокоившись, разбрелись по поляне и снова растянулись на мягкой траве – кто где. Через полчаса
