пить хочется, я ж бежала.
– Долго бежала, – заметила Алла. – Так и умереть можно, дожидаясь подруг. Я позвала тебя, потому что попала в щекотливое положение. Не буду тянуть, в общем… Гена Заваров изъявил желание жениться на мне.
Естественно, подруга открыла рот и глаза выкатила, они оказались черного цвета, а в обычном состоянии цвет глаз трудно разглядеть, как у большинства очень полных людей. Ей потребовалось запить новость еще одной порцией вина, причем граммов двести проглотила – как нечего делать, в бутылке осталось чуть-чуть. В состоянии немоты Люба пребывала недолго, впрочем, она женщина-скорость, удивительно, что при вихреобразном режиме ее комплекция – кубик.
– Вот это да! – слегка покачиваясь из стороны в сторону, выразила она то ли восторг, то ли ужас. – Обалдеть! Что, так и сказал: выходи за меня?
– Совсем не так. Гена поставил меня в известность, что через неделю мы расписываемся, столы заказаны, услуги оплачены. Мне осталось пригласить подруг. Приглашаю. В пятницу.
– Вот это мужик!.. – Разглядев наконец кислое выражение на лице Аллы, Люба зашла с другого бока: – Как-как? Поставил в известность? То есть ты не знала о готовящейся свадьбе?
– Совершенно верно. Я имела честь сегодня узнать, что выхожу замуж. Заявлений мы не подавали, вероятно, напишем в день бракосочетания, чтоб не тратить время зря.
Любочка разозлилась на Аллу, которая, как ей показалось, больше кривлялась, чем печалилась. Из-за чего нос вешать? Люба мотается по двум, а то и трем работам, ни на что времени не хватает, особенно на отдых. Вместо того чтобы сейчас рухнуть дома на диван, она вынуждена торчать в кафе, выслушивая бездарный аудиоспектакль в исполнении такой же бездарной актрисы. Не желая с ходу наговорить неприятных вещей подруге и в результате поссориться, Люба взяла паузу и с аппетитом кушала мясо, поглядывая на Аллу исподлобья.
Мало кому удается стоять перед лицом совести и при этом выстроить на своей физии витрину благообразия. Им не удавалось. Им было неуютно, потому они отводили взоры. Но Жанне этого мало, мало, мало. Чтоб дошла страшная цифра не только до ушей, но и нервов, а также душ тех, кто стоял-сидел напротив, она выставила руку с четырьмя пальцами и прижатым к ладони большим, обвела ими всех, будто налагая заклятие:
– Четыре человека зверски убиты. Это я напоминаю тем, кто забыл. А вы… вы ограничились небольшими суммами и скорбным молчанием на похоронах! У моего отца было достаточно денег в тумбочке, чтоб купить четыре гроба, вырыть четыре ямы и заказать поминки. Мне не нужны были ваши деньги! Вы хоть представляете, как это – хоронить сразу всех?.. Нет?.. Ну ладно. Тогда отдельное спасибо за то рвение, с которым вы засовывали меня в психушку. Спасибо за клеймо «идиотка», которым вы меня припечатали, перерезав все дорожки в жизни.
Жанна исполнила русский поклон в пояс, достав рукой пол. Конечно, выглядело это издевкой, а ответом ей была совершенно непоколебимая тишина, душившая не хуже газовой камеры, оттого зловещая.
– Я
