Ни о какой любви, которая разрешает все мыслимые и немыслимые приемы, и речи быть не могло, здесь Лариса выдавала образцовое мастерство порочной шлюхи, являясь инициатором акробатики. Она очень старалась и в результате перешагнула грань, которая красоту превращает в омерзительную похабщину. Что там фото! На фото запечатлены скромняшки, потому что не видно процесса, следовательно, нюансов.
– Ну, как тебе? – спросила Жанна.
– Выключи, – попросил Володя, отвернувшись.
Вопли, стоны, рев животинушек, реплики прекратились, хотя дух помойки успел распространиться в воздухе, Бородину захотелось открыть балконную дверь и проветрить свою однушку.
– Ты и теперь будешь утверждать, что от нас такое же впечатление? – спросила Жанна. – Извини, но любовь сильно отличается от этого дерьма. Даю гарантию: и твоему другу Виталику все это не понравится, не-а. Джигит ему хорошо известен… Вова, какого черта молчишь?
Он молчал, потому что впервые она употребила слово «любовь», впервые оно объединяло их двоих, не было абстрактным обозначением каких-то далеких от реальности чувствований. Это победа Бородина, а она, как известно, пьянит. Но, вспомнив, как легко он может потерять Жанну в самом прямом смысле этого слова, Володя быстро отрезвел, взял ее за плечи и спросил:
– Что ты собираешься делать с диском?..
8
Теперь непросто было покинуть запущенный сад. И при жизни Ганина порядок не бросался в глаза, а без него, да после лета, когда одних сорняков выросло несметное количество с человеческий рост, вид совсем удручающий. Сухие стебли в большинстве своем высохли и оплетены паутиной; листва, опадая, задержалась в сорняках, придав саду дикий, вместе с тем фантастический вид. Склеп. Склеп под открытым небом. Облагорожена только дорожка, ведущая к дому от калитки и выложенная плитами.
Однако не все печально в этом запустении, на верхушках яблонь задержались бордовые шары, согнувшие ветки, и просились: съешь меня. Основной урожай, видимо, соседи сняли, в общем-то, правильно – чего добру пропадать? Эдгар ощущал зрелую сочность и аромат, которым пропитан октябрь, ощутил голод, но высоковато висели яблочки, без лестницы не достать.
Он походил по террасе, разглядывая ее, потом резко повернулся и отправился восвояси пешком. Идти далеко, шел он, чтоб «утоптать боль», растратить силы. Эдгара будто специально притянула сюда неведомая субстанция, чтобы снова столкнуть со смертью. В середину лба тупо давило: забили… забили… Какое-то неудачное слово, несоизмеримое с результатом. Но если заменить первые две буквы на одну, то получится – у-били. Это слово ближе к истине, ведь и «замерз» неточно отображает суть. Итак, убили…
Ганин был крупным и достаточно сильным для своего возраста, однако шестьдесят семь лет всегда проиграют в состязании с молодецкой удалью. Тем не менее легко он карманы не вывернул бы перед грабителями, Ганин же старой закваски, это значит, вступил в бой.
Эдгар добрался до улиц, которые постоянно оживлены: летом и зимой, ночью и днем, в
