и немного покрасневшая с безумно чувствительными сосками, из которых продолжала вытекать мутная водичка. А ведь я была уверена, что дело в месячных.
Ну и что мне теперь делать? Исполнить волю Берсерка и начать кормить Куина? Или показать характер, мучаясь пока молоко не перегорит?
А ведь он и дальше может напаивать меня гормонами не позволяя закончить эту пытку!
– Хозяин сказал помочь тебе с грудным вскармливанием, – зашла в ванную Гретта.
– Никакого вскармливания не будет! Я не корова, которую можно доить! И не подписывалась ни на что подобное!
– Не пари горячку, – прижалась плечом к стене, наблюдая, как я вытираю грудь салфетками. – У тебя и так уже лактостаз из-за застоя начался. Если не избавишься от молока, можешь и вовсе груди лишиться.
– Избавлюсь! – наклонилась над раковиной, стараясь сцедиться. – Только не так как он хочет!
– Это не так делается. Нужно сильнее, – без спросу подошла Гретта, настолько сильно нажимая на затвердевшую грудь, что я не сдержала болезненного крика.
Вот только вышло из меня не больше половины чайной ложки. Всего половина после той адской боли, через которую мне пришлось пройти! Казалось, ещё немного и вместо мутной водички начнёт идти кровь!
После пятого раза сил терпеть уже не было.
– Хватит, – отошла от женщины, прикрываясь полотенцем. – По мне словно слон потоптался.
– А ты как хотела? Без ребёнка только так и будет. Долго и больно. На молокоотсос можешь не надеяться. Берсерк не позволит. А если купишь без его ведома, он тебе голову открутит.
– Это вы меня так? Вы всё это время гормонами пичкали? -
– Нет, – шумно выдохнула, присаживаясь на пуф. – Но знала, что он этого хочет. Любой бы на его месте хотел.
– Только меня об этом спросить забыли. Такое чувство, что я здесь как домашнее животное без права голоса.
– Домашнее животное? Твоё счастье, что маленький принц выбрал именно тебя. Так что если сумеешь не зацыкливаться на ерунде сможешь стать не только матерью, но и полноценной хозяйкой всего этого богатства. Сама подумай, каково быть женщиной Берсерка! Да каждая бы хотела быть животным которым ты себя считаешь!
– Тогда почему этого не захотела Вика? Почему сбежала от такой роскошной жизни?
После упоминания о Вике женщина заметно очерствела. В глазах появилась пустота, а в голосе холод:
– Не хочу говорить ничего плохого о вашей сестре, но Виктория оказалась слишком ветреной и безответственной. И совершенно не подходила для обычной семейной жизни.
– Тогда почему на меня так настойчиво натягивают её шкуру? Смотрю на это, и тошнить начинает. Ещё немного и я сама не смогу разобраться, где она, а где я. Её одежда, её косметика, её дом, её ребёнок, её… мужчина.
Каждый раз, когда дело касалось сестры, я чувствовала себя блуждающей в нескончаемом лабиринте. Было понятно, что всё совсем не так, как мне пытаются преподнести.
Но
