опешила. Разумеется, она знала, что после революции семнадцатого года случилась Гражданская война. И раз так, то были люди, воевавшие с одной и с другой стороны. Кто-то погиб, кто-то уехал за границу. Но в ее представлении это были времена стародавние, почти сказочные. А тут нате вам, пожалуйста! Человек, для которого все эти древности не из учебника, не кадр из черно-белой хроники, а часть жизни.
Потом они втроем пили необыкновенно вкусный чай и беседовали. Ира немного освоилась и незаметно для себя рассказала о своей семье, о школе, о планах на будущее. С самого начала ее почему-то не покидало странное ощущение, будто она сдает экзамен, а сдаст или нет – неизвестно.
Чем дальше, тем сильнее она чувствовала себя Алисой в Стране чудес. Все, что она видела и слышала, казалось необычайным и новым. Первый раз в жизни девушка столкнулась с людьми, взгляды и представления которых были абсолютно не похожи на ее. По их словам выходило, будто жизнь в России за последние сто лет очень ухудшилась, а уж от Москвы вообще рожки да ножки остались. На языке у нее уже давно вертелся вопрос, и наконец она решилась его задать.
– А вот интересно, чем Россия, Москва старая отличается от новой? Ну там, конечно, электричество, водопровод, реклама…
– И то, и другое, и третье… – Артем подарил ей мягкий, почти бархатный взгляд, и девушка вновь смутилась. – Все это было, – продолжил он как ни в чем не бывало. – И немало другого было в Москве, причем уже к началу двадцатого века.
– Да не в том дело. – Константин Юрьевич невесело усмехнулся. – Если угодно, мы вместе попробуем определить разницу.
Ирины глаза блеснули – становилось все интереснее.
– Так вот, Ирочка. – Константин Юрьевич легонько хлопнул по столу морщинистой рукой. – Вы позволите так вас называть? – Девушка кивнула, и он продолжал: – Вы ведь знаете, что такое нищие? Видели их?
– Конечно. Я считаю, все они пьяницы и бездельники.
– Так-так… – Он еще раз стукнул ладонью по столу. – Таким образом, вы им ничего не даете. Верно?
– Конечно! Для них же лучше делом заняться.
– Значит, вы не подаете милостыню. – Константин Юрьевич улыбнулся. – Заботитесь об их нравственности?
Эта мысль Ире в голову не приходила, но именно так все и было.
– Да! – Ира энергично кивнула.
– Вот здесь и кроется разница. – «Могиканин» особенно подчеркнул последнее слово. – Постарайтесь меня понять. В прежние времена человек, подавая милостыню, думал прежде всего о себе, о своей душе. Он хотел сам стать нравственнее, а теперь люди пытаются сделать нравственнее других. Понимаете?
– По-моему, – протянула Ира, – это правильно: больше думать о других. А знаете, я несколько раз давала им деньги. – Она помедлила. – Ну тем, которые вроде правда бедные.
– Значит, вы, Ирочка, имеете право решать, кто из этих людей действительно несчастен, а кто нет? Можете не отвечать,
