жарко и душно, хотя в обеденное время тянувшийся из кухни аромат жареной индейки и сдобных лепешек приятно щекотал ноздри, перебивая застоявшийся запах немытого человеческого тела. Ненастная погода не располагала к прогулкам, и постояльцы почти не покидали гостиницу. С утра до вечера в воздухе висело монотонное жужжание человеческих голосов, прерываемое взрывами женского смеха и выкриками разыгравшихся детей. Порою между подвыпившими фермерами вспыхивала потасовка, но спорщиков тут же разнимали и разводили по углам.
Постоянный шум угнетал Дэвида, привыкшего к тишине и покою старого замка, поэтому днем он в любую погоду уходил из гостиницы – бродил по улицам или шел на причал, над которым возвышался могучий корпус «Креза». Подняв воротник и сунув в карманы озябшие руки, он смотрел на пароход. Тусклое зимнее небо угрюмо нависало над пенящимися валами, а на борту судна, не обращая внимания на падавшие хлопья мокрого снега, суетились матросы, заканчивая последние работы, и ветер, пронизанный запахами портового города, порывами доносил до берега их голоса.
Однажды, замерзнув на пристани и проголодавшись, Дэвид зашел в первый попавшийся бар, заказал гренки с кружкой пива и пристроился у окна, откуда видна была улица. Следя за пешеходами и проезжавшими колясками, он пытался отгадать, кому из них суждено вскоре стать его попутчиками. Вот прошлепал по лужам бледный юноша с тонким лицом – наверняка отпрыск благородной семьи, в пух и прах проигравший в карты свое наследство и на последние деньги купивший билет на «Крез». Изысканно одетый мужчина, проехавший в экипаже с женой, ребенком и няней, скорей всего, дипломат, направляющийся в Австралию с особой миссией. А вот еще одна живописная группа – нет сомнений, что и они будущие пассажиры «Креза».
В этот момент шумная компания мужчин и женщин, вызвавших его интерес, ввалилась в бар, и он тут же безошибочно определил род их занятий – актеры, решившие попытать счастья за океаном. Двое – мужчина с глазами навыкате и ярко накрашенная женщина лет тридцати пяти, – о чем-то яростно спорили. Остальные весело подтрунивали над горячностью своих товарищей. Одна из девушек, хорошенькая и черноглазая, что-то сказала распалившемуся мужчине и, случайно повернув голову в сторону Дэвида, встретилась с ним взглядом.
– Милли Гордон, – закричал в ответ на ее слова мужчина и еще сильней выкатил глаза, – тебе никогда этого не понять! Я рожден, чтобы играть Шекспира, а вместо этого вынужден изображать шута в третьеразрядном шоу!
Продолжая смотреть на Дэвида, Милли негромко что-то ему ответила и неожиданно улыбнулась. От ее улыбки у юноши неожиданно замерло сердце и перехватило дыхание.
«Эта Милли… она просто чудо, я никогда не встречал таких девушек».
В следующий раз он увидел ее в день отплытия – уже на борту «Креза». К тому времени, как корабельный колокол возвестил об окончании посадки, пароход напоминал рыночную площадь. Палубные пассажиры
