Олег. – Такую державу просрали, твари! Горбатый кашу заварил, а потом в штаны наклал, втихаря америкосам подарил весь наш тихоокеанский шельф с нефтью, газом и промысловыми районами за «поддержку». А ведь всего-то нужно было – в Беловежскую Пущу прислать наряд милиции с постановлением на арест трех подонков. Они ведь тоже тряслись от страха, подписывая смертный приговор своей Родине. Пусть падут на их головы реки слез и крови советских людей, которых они предали за возможность воровать и грабить, вместе со своими подручными подонками. Давай выпьем, чтоб быстрее миновало это смутное время! – они выпили не чокаясь.
– Вот мне отец покойный рассказывал! – Яша закусил лимончиком. – После войны Сталин, опасаясь популярности Жукова, сместил его с должности Наркома Обороны и отправил командовать Одесским Округом. В Одессе тогда бандитизм был не хуже нынешнего. Так Сталин дал ему трое суток на наведение порядка в городе. Жуков поступил как на фронте – враг известен (на весь городской криминал в любой милиции во все времена есть материалы); силы есть – гарнизон, милиция, чекисты и партхозактив города. Всем роздали оружие и за двое суток перестреляли всех уркаганов, вплоть до карманников и проституток. Машины сутками вывозили трупы за город, где экскаваторами рыли для них котлованы и бульдозерами закапывали. После этого десять лет в Одессу урки боялись приезжать под страхом смерти. Люди забыли даже слово «грабеж» или «кража». В широкой прессе это, конечно, не афишировалось, но старые одесситы помнят это золотое время. Милиция еще на подходах к городу, в поездах и на дорогах отлавливала всех блатных. Больше о них никто не слышал. Сейчас все встало с ног на голову. Бандиты отстреливают правильных ментов и проталкивают «наверх» своих – купленных депутатов. А ну их всех к чертовой матери! Наливай! По последней, и спать!
8
В отдельной палате Филатовской больницы, в окружении приборов, лежал забинтованный Хруст. Возле него неотлучно дежурила смазливая медсестра. У двери палаты, в коридоре, дежурили двое здоровенных парней угрюмой наружности. Когда в дальнем конце коридора послышались шаги нескольких человек, парни насторожились, как злые, дворовые собаки. Разглядев под халатами милицейские брюки посетителей, одни из которых были с лампасами, они успокоились. Посетителей попросили обождать перед дверью. Дежурный врач объяснил им, что пациента желательно не утомлять. У него две рубленые раны и несколько переломов, сотрясение мозга, и ему колют обезболивающие препараты.
В палате медсестра, заломив красивую бровь, строго предупредила вошедшего генерала не утомлять больного. Страдальчески подняв глаза к потолку, он тяжело перевел дух, глядя вслед вихляющей бедрами медсестре. «Да, с такой сестричкой и я поболел бы!» – подумал он.
– Семен! – он слегка притронулся к здоровому плечу Хруста. – Слышь, Семен! Давай, открывай глазки!
Веки раненного дрогнули и
