не понимаю, – ответил Виктор со все той же наивной улыбкой.
– Да. Вот что значит поколение, заставшее усатого. Давайте я вам чаю сварю.
– Ну что вы, спасибо…
– И не возражайте. В конце концов, вы возитесь с моим шарабаном за пределами вашего рабочего дня.
Он вышел на кухню. Зашипел газ; видимо, ставили чайник. Спустя минуту Егор Николаевич вернулся в кабинет.
– Вы уж извините за надоедливость. Живу один, сами понимаете, есть потребность поговорить.
– Да, я понимаю.
– Просто, знаете, с годами понимаешь, что очень спокойный мир не всегда спокоен…
«Психологическая проблема, и он хочет выговориться? Ладно, будем следить за базаром. Если что, посоветуемся в фирме».
– …Знаете, я думаю, это началось в семьдесят девятом, когда Политбюро не решилось посылать войска. Знаете, так блестяще скинули Дауда, все думали, что будет что-то вроде азиатской Кубы, – ан нет. Социализм полностью сдали, осталась война между радикальными исламистами и умеренными исламистами же, в которую влезли американцы и поставили натовские базы на наших границах.
«Кажется, обычный советский любитель разговоров о мировой политике на кухне. Но будем осторожны».
– Вот как вы на это смотрите? Где наступательность?
– Знаете, Восток – дело тонкое. Может, условия не созрели. Мы с вами вот рассуждаем, а те, кто там работал, может, с другой стороны видят ситуацию. Я, например, не специалист в этом вопросе, прямо скажу.
– Хорошо, а для Клинтона условия созрели там строить демократию?
– У Клинтона другое созрело…
Виктор посмотрел на список ошибок в реестре и дал команду очистки; плохих блоков на диске не было, и он с легким сердцем позакрывал окошки и запустил дефрагментацию.
– И все, что потом, – продолжал Мозинцев. – Все это отступление из Восточной Европы, сдача компартий в обмен на договоры о базах, о европейских ценах на нефтепродукты – это, вы скажете, мудрость, а не слабость? Нет, я не спорю, была очень хорошая идея понравиться народу. Гласность, разоблачения, борьба со злоупотреблениями властью, исчезли очереди, полны прилавки, жилье социальное и в кредит, наконец, чудеса техники – компьютеры и домолинии – да, да, это благо. Рост длительности жизни, поддержка семей, рождаемости, рост, так сказать, физической потенции страны – да-да, я вот даже поддался общему порыву, – и он кивнул на велотренажер. – Но я, наконец, имею право, как гражданин, беспокоиться – не зайдем ли мы в тупик? Базы мы тоже постепенно потеряли! Где они остались, кроме Болгарии? На Кубе, в Венесуэле? Десятилетия на международной арене мы пятились назад. Дальше некуда. И если мы не вмешаемся в югославский конфликт – а НАТО, вы знаете, не собирается откладывать операцию дольше следующего года, – значит, дальше уже возьмутся за нас. Нас уже морально приучили жить отступлением, годами. Нас внутренне надломили.
– А с чего
