особо не удивляющий.
Много таких примеров можно было привести – как высшее дворянство, словно губка, всасывало в себя способных и успешных чужаков, обеспечивая и приток свежей крови, и тихую, неприметную, мирную трансформацию общества, нереволюционную, постепенную смену элит…
Я вот недавно любовался Ланкастер-хаусом – одной из самых красивых и величественных резиденций в центре Лондона, в королевском районе Сент-Джеймс. Тем самым зданием, про которое пораженная королева Виктория заметила: «У меня такое чувство, что я угодила из простого дома во дворец». И правда при виде большого зала приемов дух захватывает: такое изящество и величие в одно и то же время. Вот она где, подлинная имперская мощь, а вовсе не в суперскромном домике под номером десять на Даунинг-стрит, где живет и работает премьер-министр. Даже смешно сравнивать.
И решил я поинтересоваться, почему дом-дворец так называется? Наверное, кто-нибудь из ланкастерской королевской династии построил его во времена седой древности? Оказывается, ничего подобного.
Выяснилось, что некий Уильям Ливер из города Ланкастер невероятно разбогател на торговле мылом – и тем самым обеспечил себе место в аристократических рядах. Стал сначала бароном, а потом и – бери выше! – виконтом, получил место в палате лордов. Купил знаменитый дом, называвшийся в то время Стаффорд-хаусом в честь предыдущего владельца, перестроил, придал ему еще больше блеска – и переименовал в честь своего родного города.
Одно время здесь помещался Музей Лондона, но вот уже много лет особняк принадлежит Форин Офису, местному МИДу, и там устраиваются самые торжественные мероприятия, вроде совещаний «Большой семерки» («восьмерки»), проводят пресс-конференции самые важные гости, например иностранные президенты.
В Фолкстоне, конечно, нет своего Ланкастер-хауса, но есть немало красивых домов в классическом стиле и пара могучих красного камня дворцов, а также совершенно великолепные парки, сады и набережные. В огромной степени это заслуга Рэдноров, почти все было построено и создано на их деньги и затем подарено городу.
По-моему, история рода Плейделлов – де Бувери, этих добравшихся до головокружительных высот чужаков и торговцев, показательна и символична. Она помогает понять глубинную суть английской жизни, странную, отличную от континентальной, судьбу страны, менталитет ее жителей.
Джентльмен Питер
Питер, наш сосед, стоит около двери своего дома. Вернее, стоянием это можно назвать с большой натяжкой, поскольку ноги его не держат и он сохраняет относительно вертикальное положение в основном благодаря незнакомцу, который крепко ухватил его под руку.
Несколько минут назад этот человек обнаружил Питера лежащим без сознания в луже крови на краю тротуара. Кровь и сейчас льется из глубокой раны у него во лбу, и моя жена, кажется, вот-вот упадет от этого зрелища в обморок. Я пытаюсь тем временем сманеврировать
