милости которого их оторвали от чая, кряхтя и, что скрывать, матерясь шепотком, втащили поклажу.
Вещь оказалась приметной. На створках шли затейливо резанные по дереву сцены истории, как видно, евангельской. Стоит поклажа не меньше того, что задолжал пропавший пассажир. А может, изрядно больше.
И что поделать полицейскому чиновнику? Инструкций на такое происшествие даже сам губернатор Клейгельс, обожавший писать распоряжения и правила для полиции, не составил.
Для начала Амбросимов потянул носом. Показалось, веет душком, не то сладковатым, не то приторным. Титулярный осторожно похлопал по крышке сундука и даже попытался вскрыть. Оказалось, сундук заперт. Ключ, без сомнения, остался у пассажира. Видя, что положение безвыходное, Амбросимов решился тревожить местное божество, а именно участкового пристава.
Подполковник Шелкинг покинул кабинет свой, где в окно приятно дуло, с большой неохотой. Но, как любил говорить он подотчетным купцам, принимая щедрые подарки на Пасху, «ноблес оближ». Что купцы, правда, понимали по-своему.
Ксаверий Игнатьевич осмотрел диковинку, строго отмахнулся от жалоб просителя, но изволил царапнуть ногтем крышку. Следствием чего стала досадная ссадина. Пристав счел ее личным оскорблением и приказал крушить врага.
В дежурной явился лом, прозябавший до первого льда во дворе рядом с дровницей. Инструмент был вручен самому здоровенному городовому. Поплевав на ладони более для традиции, чем для нужды, страж ткнул цевье в щель и легонько провернул. Сундук, жалостливо крякнув, сдался.
Душноватый аромат, до того едва различимый в воздухе участка, излился из ящика. Считая себя сугубо воспитанной личностью, пристав нос прикрыл, однако крышку приказал поднять.
Исполнив, дежурный Амбросимов случайно глянул внутрь и немедленно захотел потерять сознание, но постеснялся выказать слабость при начальстве.
Сам же Никифор, вознесясь над полицейскими спинами на цыпочках, кое-как покосился на поклажу, но тут же отпрянул и перекрестился истово не менее шести раз, призывая в защиту крестную силу. А вдобавок обложил свою головушку дурным словом за то, что не скинул обузу в глухом дворе.
Августа 6-го дня, года 1905, десять утра, все так же.
Управление сыскной полиции Петербурга, Офицерская улица, 28
Климат Приневского края специально избран, чтобы жители, обреченные быть населением столицы, получали в каждую пору неописуемые развлечения. Зима балует лютыми морозами и ледяным ветром с залива, от которого коченеют в организме кости, весна и осень награждают наводнениями под нескончаемым дождем, а летом, непременно в августе, разражается такая жара, что все живое проводит дни в отупляющем безделье.
Но есть горстка храбрецов, которые и в такую погоду тянут лямку службы. Вот, к примеру, один из них топчется на углу Офицерской и Львиного переулка в спасительном тенечке. Кафтан небеленого
