перед отдельною буквою Писания, без всякого сообразования ее с животворящим духом единого стройного целого, и было главною причиною мертвящего буквоедства, причинившего религии не меньший вред, чем самые злостные глумления неверующих.
Буквоеды придают всем словам Писания совершенно разное значение и обращают таким образом Божественное Откровение в духовную Сахару, наполненную совершенно однородными песчинками. Апостол сказал: Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема[56]. Буквоедам нет до этого дела, они любой текст Писания, не сообразуя его нимало с Евангелием, преувеличат до полного абсурда, до явного противоречия с благовествованием апостольским и, таким образом создав себе кумира из буквы, упразднят все Откровение.
Веруя во Христа, нельзя не поставить Евангелие и послания апостольские, святые слова и примеры жизни воплощенного Бога слова и Его ближайших свидетелей во главу всех других книг Писания, нельзя не сообразовать с ними понимания всех остальных частей Откровения.
Библия содержит в себе Божественное Откровение в том виде, как оно излагалось на протяжении многих веков, многим различным по умственному развитию и привычному им способу выражений последовательным поколениям человечества. Это не может не отразиться на букве Писания, значительно затемняя для нас то, что было совершенно точно выражено на языке обычном того народа и поколения, к которому были обращены слова избранника Божия. Животворящий дух Откровения – неизменная для всех времен и народов абсолютная, вечная истина правды Божией, мертвящая буква – условная, временная форма, соответствующая привычкам данного народа и поколения.
Замечательно, что в Библии, кроме прямых указаний на второстепенное значение и даже прямую зловредность буквы, можно на каждой странице найти доказательства принципиального презрения к форме, доходящего до преднамеренной небрежности языка, до очевидных противоречий буквы. Буквоедам, несмотря ни на какие подтасовки и натяжки, никогда не удается примирить непримиримые противоречия буквы Писания, и им предстоит бесплодно блуждать в безысходном хаосе противоречий буквы мертвящей, если они не хотят покаяться, и, вспомнив совершенно определенные слова апостола Павла о значении животворящего духа, перестать быть буквоедами. Это великое проявление божественной мудрости, творящей в слабости силу. Человек придавал бы громадное значение точности выражений, систематической определенности буквы и не достиг бы своей цели не только вне современной ему эпохи, но даже и вне того небольшого круга своих современников, которые имеют общие с ним привычки мышления и способы выражений; вся его наивная попытка придать слову, этому условному проявлению преходящего земного бытия, несвойственную ему абсолютную определенность, привела бы только к явному обнаружению его бессилия претворить условное в абсолютное и временное в
Гал. 1, 8.
