скандал. Оказалось, что их четырнадцатилетняя дочь беременна. Нам пришлось выплатить крупную неустойку.
– А она действительно… Ну, именно здесь оказалась в положении? – поинтересовался Крячко.
– Да… Ее возлюбленный, ему тоже было четырнадцать, в этом признался и даже объявил, что готов на ней жениться. Но родители девочки ответили жестким отказом. Мол, с нищетой, у которой на банковском счету всего полтора миллиона баксов, они родниться не намерены.
– Вот видите! – рассмеялся Стас. – А говорите, что никаких противоречий тут не бывает. Кстати, этот юный «Казанова» в нынешнем году здесь отдыхает?
– Нет. – Цирюльский категорично мотнул головой. – Тем, кто нарушил «клятву индейца», а в ней есть пункт о недопустимости причинения ущерба репутации «Гайаваты», дорога сюда закрыта. Вообще, надо сказать, наши мальчики свою клятву никогда не нарушают. Они очень гордятся тем, что стали индейцами. Да, да, да… Представьте себе. Ведь прежде чем стать индейцем, каждый из них проходит непростую подготовку и подвергается довольно серьезным испытаниям. Новички у нас живут в благоустроенном корпусе и первые две недели изучают обычаи и быт индейцев, проходят начальную подготовку по их различным воинским искусствам. И, кстати, «индейцем» становится далеко не каждый. Есть те, кто не смог пройти испытаний, есть и те, кто больше всего любит комфорт и поэтому отказывается сам. Таких «индейцы» зовут «бледнолицыми». Кстати, никто из ставших «индейцами» ни за что на свете не согласится перейти в состав «бледнолицых».
– А Алекс, я так понял, в «индейцах» состоял, – заметил Гуров.
– Алекс у нас с первого дня фигурой был заметной. Он у себя дома, в Филадельфии, занимался восточными единоборствами, был неплохо физически подготовлен, благодаря чему без особых усилий прошел все положенные испытания и был принят в вигвам Могикан. У нас тут все вигвамы носят названия различных индейских племен – Могикане, Сиу, Апачи, Делавары… Имя ему дали Смелый Волк. По характеру он и впрямь держался как настоящий индеец. Был такой немногословный, сдержанный, терпеливый. И это – в двенадцать лет. Тут у нас, бывает, устраивают всякие розыгрыши. Иные из таких вот шуток кое-кого доводят до слез. Алекс ни разу не вспылил, ни разу не расплакался. Я бы его назвал «мальчиком-загадкой».
– Почему? – заинтересовался Гуров.
– В этой довольно разношерстной ораве отпрысков весьма и весьма небедных родителей он смотрелся совсем не так, как прочие. Что-то его отличало от других. Что именно? Затруднюсь сказать. Но вот даже взгляд у него был какой-то не такой, как у всех остальных.
– А кто из родителей привез его сюда? – рассматривая развешанные на стенах всевозможные предметы индейского быта – томагавки, трубки, луки, головные уборы, как бы невзначай поинтересовался Крячко. – Отец или мать?
– Нет, его привез доверенный отца, – недоуменно пояснил Цирюльский. – Как же его? Э-э-э… Господин Молясин. Да, он так представился. Молясин с собой привез и все необходимые
