шенный шум, веселые незнакомые голоса поднимали настроение Валери. Она была довольна, что поселилась на берегу Испанского залива. Все здесь оказалось точно таким, как ей и описывали, и отель, в котором остановилась, она нашла очаровательным. О лучшем нельзя было и мечтать.
Она открыла глаза и посмотрела на свое миниатюрное, хорошо сложенное тело. Белая грудь и полоски на бедрах резко контрастировали с золотисто-коричневой кожей.
Валери всего неделю прожила на берегу Испанского залива, солнце здесь было очень жаркое, но мягкое, и она очень быстро загорела.
Мокрой рукой она взяла золотые с платиной часы, которые ей подарил к свадьбе Крис.
Было без двадцати двенадцать. Времени вполне достаточно, чтобы успеть не спеша одеться, выпить на террасе мартини, а перед Крисом поставить стакан томатного сока. И к этому она до сих пор не могла привыкнуть. Валери чувствовала себя виноватой, но врач посоветовал ей выполнять его желания и сохранять привычный образ жизни.
Крису было тяжело видеть, как пьют, а самому воздерживаться от спиртных напитков, но еще тяжелее ему будет, если она начнет от чего-то отказываться. Она положила часы на маленький столик возле ванны, и в тот же миг зазвонил телефон. Быстро вытерев руку, Валери подняла трубку.
– С вами будут говорить из Нью-Йорка, – послышался незнакомый женский голос. – Вы ответите?
Только ее отец знал, что они остановятся в отеле на Испанском заливе.
– Да. – Валери нахмурила досадливо брови.
Она умоляла отца не беспокоить ее. На неделю он оставил дочь в покое, теперь звонил по ее же вине: давно следовало бы написать ему письмо.
Валери услышала низкий голос отца. Ей часто приходила в голову мысль, что, если бы он не был промышленным магнатом, мог бы стать хорошим актером.
– Вал?
– Хэлло, отец! Как мило…
– Вал, я так давно о тебе ничего не слышал.
– Мне очень жаль, но ты же знаешь, как это бывает. Солнце такое великолепное. Конечно, я была…
– Оставь это. Как себя чувствует Крис?
– О, хорошо. Вчера вечером мы как раз говорили о тебе, и он…
– Я хочу знать, как его состояние. Вал, у меня для разговоров всего пять минут, так что не будем ходить вокруг да около. Как его самочувствие?
Валери нетерпеливо пошлепала ногами по воде.
– Я же только что тебе сказала: он чувствует себя хорошо.
– Я полагаю, что это была ошибка с твоей стороны – зря ты возишься с ним в одиночку. Он больной человек, и, Вал, скажи мне честно: у него до сих пор подергивается лицо?
Валери закрыла глаза. То ли понемногу остывала вода, то ли ей почему-то стало холодно.
– Он чувствует себя намного лучше. В самом деле лучше.
– Но это все еще не прошло у него?
– Нет, но…
– Он все еще сидит безучастный ко всему?
Валери почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
– Он любит сидеть спокойно, молча и ничего не делать, но это пройдет. Ему определенно уже намного лучше.
– А каково мнение доктора Густава?
Валери резко нагнулась и плеснула водой на пол, пока вытаскивала пробку из ванны.
– Он говорит, что Крис на пути к выздоровлению, но на это надо время.
– Время! Боже мой, это и так длится уже почти восемнадцать месяцев! Сколько еще времени должно пройти?
– Ты не должен так говорить, отец. Я сама знаю, что это долго тянется, но если подумать…
– Это тянется просто слишком долго. Послушай, Валери, тебе двадцать шесть лет, и ты нормальная, здоровая женщина. Ты так дальше не можешь жить, и я беспокоюсь о тебе. Нельзя быть связанной с мужем, который…
– Отец! – Голос Валери внезапно зазвучал дерзко. – Я люблю Криса. Я его жена и не хочу слушать твоих советов. Это мое личное дело, и оно касается только меня.
Отец помолчал, потом нежно проговорил:
– Я люблю тебя, Вал, и забочусь о тебе. Но мне нужно знать, что происходит. Я надеюсь, что ты сама будешь меня информировать, и не забудь: если я что-нибудь смогу для тебя сделать, я это сделаю.
– Спасибо, отец, но я думаю, что сама со всем справлюсь. – Вода из ванны вылилась, и Валери накрылась полотенцем. – Я замерзла, отец, я сейчас в ванной.
– А где Крис?
– Внизу, на террасе, читает «Оливера Твиста». Недавно он увидел в продаже Диккенса и купил собрание сочинений. Теперь глотает
