я знаю, где ты! – Голос Лиса срывался на истерику. – Басмангалей жив?
– Ты живой, сукин сын? – Скиф насмешливо спросил у Басмангалея и так же насмешливо ответил Лису: – Пока жив, но, думаю, это временное явление.
– Не делай этого! Ты слышишь меня, Скиф?! Казнить или миловать – это внутреннее дело Джамалтара, – завопил Лис. – Оставь Басмангалея в живых. Это приказ!
– Да пошёл ты!.. – грубо ответил Скиф, и пальцы его правой руки сжались в жёсткую смертельную щепоть.
– Остановись, Скиф! – прозвучал голос откуда-то сбоку. Скиф скосил глаза и увидел стоящего в дверном проёме Дантиста. Дантист качал головой. – Не нужно его убивать. Я тоже любил Зинку, но мы – не убийцы. Мы солдаты, Скиф.
Скиф взглянул на Басмангалея: тёмная, почти коричневая кожа его лица приобрела серый неживой оттенок, глаза закатились под надбровные дуги, жёлтая слюна залила всю кожаную перчатку Скифа – диктатор, похоже, уже беседовал с Аллахом.
Скиф разжал пальцы, сжимающие ворот парчового халата, и Басмангалей тряпичной куклой свалился к его ногам. Воняло действительно жутко, наверное, Басмангалей обделался.
Покои стали заполняться штурмовиками.
– Он жив? – теперь вопрос прозвучал из уст ворвавшегося первым Шантагара.
– Жив пока, – усмехнулся Скиф, вытерев перчатку о шёлковую обивку стены и отключив надоевший скулёж Лиса, – но, сдаётся мне, уже разлагается.
Растолкав плечами столпившихся в дверном проёме «лиловых», он, не оглядываясь, вышел из покоев.
Этой ночью Скиф напился так, как никогда не напивался…
– На задании? – спросил Скиф.
– Да. И ты, между прочим, тоже.
– Вот как?.. И ты уполномочен…
Зинка достал из кармана и вложил в руку товарища какую-то вещицу. Скиф разжал кулак, уже зная, что увидит. На ладони лежал медальон из жёлтого металла, без гравировки, с маленьким зелёным камешком по центру. Не золото и не изумруд – Скиф и это знал, впрочем, оно видно и невооружённым взглядом.
Медальон легко раскрылся. Внутри была вставлена фотография белокурой кудрявой девочки, сильно похожей на некоего Володю Ульянова в нежном возрасте – каким тот изображался на значках, называющихся октябрятскими звёздочками и пользующихся особой популярностью примерно полвека назад, и которые сейчас можно было сыскать только у фалеристов. Вполне возможно, на фото и был сам Володя Ульянов: кто сейчас мог бы с точностью сказать? Разве что историки, да те же самые фалеристы.
«Жизнь идёт, а традиции в нашем ведомстве не меняются» – с усмешкой подумал спецагент ФАЭТ, вновь мобилизованный на службу. Медальон был паролем и указанием к тому, что вынужденное безделье закончилось. Любой человек, передавший медальон, наделялся определёнными полномочиями и являлся для получившего руководителем в предстоящем задании.
– Кто ещё в группе? – поинтересовался Скиф.
– Герцогиня
