замелькав лапками, мгновенно закопался в землю. В следующую секунду Шабан увидел вдали, в самой середине низины, неподвижное темное пятнышко, продолговатое, похожее на запятую, и невдалеке от него две крохотные точки. Одна из них чуть заметно двигалась – мелкий суетливый жучок, спешащий куда-то по своим неотложным делам. Вот если бы еще над жучком не дрожал потревоженный воздух, если бы не стелился за ним скудный пыльный хвост… «Вот они, – подумал Шабан. – Вертолет и два вездехода. Гончие». От неожиданности он не сразу сообразил, что надо делать. «Гончие, – крутилось в голове. – Гончие. Гийом…» Удивляясь, он смотрел на деловито разъезжающие чужие машины, будто не было только что подъема на бугор, когда он, дрожа от накатившей злости, шипел над ухом Роджера: «Тише! Еще тише!» – и ругался, что опять подняли много пыли. Но внутренне он уже поверил в удачу, уже был готов к тому, что на их пути никто не встретится.
«Почему они нас не видят?» – с удивлением подумал Шабан, и эта мысль разом, будто вонзившаяся в мозг холодная игла, заставила его ощутить всю безнадежность положения. Роджер еще ничего не заметил. Вездеход медленно сползал в низину.
– Назад! – заорал Шабан.
Роджер вскрикнул коротко и тонко, как пойманная птица. Вездеход, взвизгнув турбиной, развернулся на месте, и в этот миг Шабан увидел, как черная запятая вдруг подскочила в воздух метров на двести, а там, на высоте, раскрылись цветком тонкие лопасти, слились во вращающийся диск, и тогда Шабан выстрелил. Взяв прицел ниже вертолета, он повел стволом излучателя вверх, потом снова вниз, перечеркивая небо там, где кренилась, разворачиваясь для атаки боевая машина, где откинулись сейчас крышки носовых люков, готовясь выпустить просящуюся наружу смерть. Он понимал, что сейчас будет поздно. Вездеход содрогнулся от близкого взрыва, и сейчас же справа, раскидав комья вырванной земли, вспыхнул второй огненный столб, еще ближе – третий, четвертый…
А это вездеходы, понял Шабан. Черные точки вдали теперь стояли как вкопанные, окрасившись дрожащим огнем выстрелов. Полоса разрывов наискось прошла за кормой, по броне простучали камешки. На крышу перед башенкой мягко упал вырванный из земли горящий куст, и Шабан, яростно крутнув стволом, сбросил его под гусеницы. Вездеход с воем шел на подъем, оказавшийся вдруг таким крутым и длинным. Позади снова повисла пыльная туча. Чужие вездеходы пропали из виду. Сквозь пыль Шабан сек дно низины короткими импульсами, не особенно надеясь на удачу, стараясь лишь заставить чужаков понервничать. Судя по отблескам, внизу уже что-то горело, должно быть, кустарник. Разрывы теперь густо вставали впереди: чужаки пристреливались к верхней кромке подъема. Роджер, не отрываясь от управления, обернулся. Лицо у него было потное, измученное отчаянием.
– Вперед, вперед, – сказал Шабан почему-то шепотом. – Проскочим.
Черта с два, подумал он, следя за тем, как быстро сокращается расстояние, отделяющее их от беснующихся разрывов. Проскочишь тут…
Пуля попала
