Туркина.
– Мне-то?
Пузиков скорчил самую кислую из своих мин, а всех мин у него было по меньшей мере тысячи три.
– Нужны вы мне! Я тут еще раньше вашего торчал! – соврал он.
– С какой стати?
– С такой! Что я, заяц на велосипеде, чтобы круги наматывать? – заявил Пузиков.
Все встало на свои места. Видимо, Борька тоже решил срезать, но перепутал лыжню и увяз. Спохватившись, Борька хотел выйти на основную лыжню, но тут увидел Туркину с Федором и незаметно увязался за ними. Что было дальше, уже известно: кустарник выдал его, и Пузиков схлопотал в лоб снежком.
Туркина критически оглядела свою свиту.
– Ладно, обормоты, давайте выбираться! – сказала она, отталкиваясь палками.
Федор поспешил за ней.
– Эй, нельзя ли топать помедленнее? У меня лыжи не той мазью намазаны! – заскулил, догоняя их, Борька.
– Чего же ты их мазал чем попало?
– Чем попало? Сам ты «что попало»! Это чемпионская мазь. Она пятьдесят баксов стоит!
– Прям-таки пятьдесят? – усомнился Федор.
– Ну, сорок пять, – поправился Пузиков и щедро предложил: – Хочешь я тебе ее за сорок продам? Как другу? Если б ты не был моим другом, я б и за сто не отдал!
Макаров молча взглянул на него и поехал быстрее. Поторговавшись сам с собой, Пузиков спустил цену за мазь до десяти рублей и здорово отстал, оглашая лес воплями «Подождите меня!».
Вскоре Катя и Федор остановились у высокой сосны с красноватым шершавым стволом. С вершины этой сосны почти наверняка можно было увидеть шоссе.
– Лезть надо! – без особого энтузиазма сказал Макаров. – Кто полезет?
– Давай разыграем! Я зажму монету, а ты угадай, в какой руке, – предложил подоспевший Пузиков.
Они разыграли, и Борька неожиданно для себя проиграл. «Мухлеж!» – завопил он возмущенно. Они переиграли, и Пузиков снова проиграл.
– Лезь. Ну! – подбодрил его Федор.
– Ну – баранки гну! – заявил Пузиков.
Он неуклюже попытался вскарабкаться, но, не добравшись и до первой ветки, сполз вниз.
– Смола! Не хочу штаны пачкать. Они у меня за сто баксов, – сказал он.
– За сколько?
– Ну, за девяносто пять, – поправился Борька. – А тебе что, нравятся? Отдам за восемьдесят. Как другу!
Мысленно сопоставив свой размер с размером Пузикова, Федор прикинул, что вполне мог бы просунуть обе свои ноги в одну его штанину.
– Ладно, сиди уж. Я сам полезу, а то ты сосну поломаешь, – великодушно сказал Макаров.
Скинув лыжи, он полез наверх. Обычно Федор карабкался на деревья совсем неплохо, но сейчас тонкие ветки, за которые он пытался ухватиться, как назло обламывались, и, обдирая кору, он соскальзывал по стволу. Катя насмешливо наблюдала за его попытками с земли.
– Да, Макаров, обезьяна из тебя вышла бы совсем никудышная! Ей не досталось бы ни одного банана! – заметила она.
–
