будущее; сердечное дло обновленія, оживленія Катюши и работа – изученіе земельнаго вопроса. Точно онъ смотрлъ прежде внизъ или даже назадъ и оттого видлъ все это, а теперь поднялъ голову вверхъ, и открылись огромные горизонты, а то все перестало быть виднымъ.
Смотрлъ онъ и перебиралъ шифоньерку Софьи Ивановны только для того, что надялся найти тамъ что нибудь о Катюш. Въ нижнемъ ящик было много писемъ. О Катюш ничего не было. Только отвтъ пріятельницы Софьи Ивановны, въ которомъ говорилось о неблагодарности этой жалкой двушки, такъ дурно отплатившей вамъ за вашу любовь. Въ письмахъ ничего не было, но въ нижнемъ ящик, среди всякаго сброда старыхъ портфелей, преспапье, очковъ, какихъ то коробочекъ, въ книжк записной Нехлюдовъ нашелъ старую выцвтшую фотографiю. Это была группа, которую снялъ тогда сосдъ любитель. На терасс сидли об тетушки, у ногъ ихъ сидлъ на ступеньк лстницы молодой съ вьющимися длинными волосами, безъ усовъ и бороды, 17 лтній юноша съ добрымъ, веселымъ и чистымъ лицомъ. Позади, между плечами обоихъ тетушекъ, въ бломъ фартучк стояла двочка и чуть держалась отъ смха. Двочка была прелестна. И это была Катюша. «Покажу ей», подумалъ Нехлюдовъ и взялъ группу.
–
Окончивъ успшно свое дло, Нехлюдовъ посл 5-дневнаго отсутствія вернулся въ Москву.164
Помывшись и переодвшись, онъ побжалъ въ тюрьму. Катюша была все въ томъ же состояніи. Когда онъ разсказывалъ ей про Паново, она какъ будто сердилась и на всякіе воспоминанія Нехлюдова говорила:
– Не помню, ничего не помню. Все забыла.
Группу она не стала смотрть. Но Нехлюдовъ всетаки оставилъ ее у нея. Она жила теперь, по ходатайству Нехлюдова, въ отдльной камер.
На другой день онъ опять похалъ къ ней. Было воскресенье, 5 Іюня. Было яркое лтнее утро. Было страшно жарко по раскаленнымъ улицамъ, и только по тнистой сторон можно было дышать. Въ магазинахъ, въ чистыхъ окнахъ, краснли апельсины и необыкновенной формы бутылки, городовые унылые въ лтнихъ небленыхъ мундирахъ стояли на солнц посередин улицъ, извощики пыльные дремали въ своихъ смятыхъ шляпяхъ и синихъ халатахъ, изрдка пролетала коляска на шинахъ съ какой то дамой. Конки, тоже съ кондукторомъ въ небленомъ и съ прикрытыми головами и ушами лошадей шапочками, позванивали на встрчахъ, молодой человкъ шелъ въ очевидно ссвшихъ отъ мытья блыхъ канифасовыхъ панталонахъ, обтягивающихъ ему
