музея Афанасий Иванович Староверцев встал навстречу гостю, протянул руку.
Иностранец резко наклонил голову в приветствии, отчего его шляпа упала на нос.
– Мой звать имя Николя Пижон. – Француз вернул шляпу на место, не догадываясь ее снять.
– Мы можем говорить на вашем родном языке, – по-французски сказал Афанасий Иванович, – если это вам удобнее.
Иностранец почему-то захлопал глазами.
– Но, – решительно возразил он после паузы. – Мой должен русски язык люче понимайт. Русски говорить. Русски писать. Русски кушать. Русски спать.
– Серьезная программа, – улыбнулся Староверцев, вновь переходя на «русски» язык. – Что ж, мы всегда рады, когда печать проявляет интерес к нашим проблемам. Окажем вам любую помощь. Олечка, оформляйте месье Пижона в нашу гостиницу и вводите его в курс наших дел. И Саше его представьте.
– О! – Пижон приподнял шляпу. – Мне хотелось сам выбирайт аппартаментер.
– Да ради бога. Гостиница сейчас пуста. Один только постоялец. Юный потомок князя Сергея Оболенского…
– О! – Пижон выронил шляпу. – Тот есть Сергей исчезать навсегда? Один раз ночью? Пижон знайт этот старинный и красивый легенда.
– Это не легенда, – вступила в разговор Оля. – Это быль.
– Пыль? О, ошень понимайт. Пыль веков, так?
– О господи! – вполголоса проговорила Оля. – Будет нам с ним хлопот! – И пояснила французу: – Не пыль, а быль, былина.
– О! Понимайт! Большой пыль – пылина!
Афанасий Иванович едва сдержал улыбку. А Ольга откровенно фыркнула. Но тут же приняла деловой вид и повела француза в гостиницу.
Гостиница располагалась совсем рядом с графским домом, во флигеле. Их соединяли красивые развалины – крытая галерея.
– А под этой галереей, – пояснила Оля на ходу, – у графа была оранжерея, где росли диковинные цветы и фруктовые деревья.
– Писины? – заинтересовался Пижон.
– И апельсины. И даже бананы, – девушка распахнула дверь флигеля. – Мы пришли, выбирайте себе номер.
Иностранец зачем-то достал бумажник, вынул из него блокнотный листок, повертел его, что-то бормоча, и показал на одну из дверей:
– Здесь будет Пижон.
Оля глубоко вздохнула:
– Здесь Пижон не будет. Этот номер уже занят. Здесь живет юный Оболенский. Рядом такой же номер, не хуже.
Пижон подумал, почмокал – такая у него была привычка и строго сказал:
– Оболенски – туда, Пижон – сюда!
Оля вздохнула еще глубже:
– Месье Пижон, договоритесь, пожалуйста, с ним сами. Он скоро придет.
Теперь вздохнул, соглашаясь, Пижон. И всем своим видом постарался показать, что ему ничего не стоит уговорить какого-то мальчишку поменяться с ним комнатами.
– Вот и хорошо, – с облегчением произнесла
