домой с твердым решением: развожусь. Прошелся по комнатам. В кабинете выгреб документы из ящика, побросал в портфель. Сел на лесенку около книжных полок. Огляделся. Жена входит: “Ты что тут как воробей на жердочке?” – и обняла меня. И вся моя решимость куда-то делась.
Слава богу, я никому ничего не сказал. Ни ей, ни жене.
Потом, еще через пять лет, она опять говорит: “Я, конечно, тебя люблю, но…”
Ладно. Обо всем договорились, как взрослые люди. Съездили в Италию на недельку, для красивой разлуки. Возвращались уже по отдельности. Вроде всё.
Через полгода она звонит: “Свадьба в пятницу. Ты его не знаешь, но он очень хороший. Пожелай мне счастья”.
Я и отвалился с инфарктом.
Через месяц меня перевели в санаторий, под Москвой. И вот однажды я лежу в своей прекрасной одноместной палате, и входит нянечка со шваброй. Всё, думаю, сошел с ума, привет. А она моет пол и на меня смотрит. Я как заору: “Кто из нас с ума сошел?” А она: “Тихо, тихо, тебе нельзя волноваться”. Я все-таки спросил: “А как же свадьба, муж?” А она смеется и руку мне целует…»
– Вот это любовь! – сказал я. – Да я бы на твоем месте…
– Да, да, понимаю, – сказал он. – Но учти, это было ее решение!
– Но ты же ее не прогнал? – сказал я.
– А ты бы прогнал? – засмеялся он и продолжал:
«Но вот ей уже тридцать шесть, а мне почти шестьдесят. Надо завязывать. И надо ей что-то сделать на прощанье. Ну, выставку тут, выставку там, это понятно. Нет, мало! Я ей квартиру купил, представляешь себе? Двухкомнатную, на Каретном Ряду, все окна в зеленый двор. Ремонт оплатил. Мебель вместе с ней ездил покупать. Обставил, можно сказать, по своему вкусу… Помог переехать.
Слегка, конечно, прихворнул. Типа депрессия. Понятное дело.
И тут выясняется, что моя верная добрая бедная несчастная обманутая немолодая почти совсем седая жена уже лет пятнадцать трахается с моим берлинским партнером! И об этом знают все, кроме меня!
Мне прямо легче стало. Депрессия – как рукой.
Хватаю телефон. “Лиза, – говорю, – привет. Ты дома? Я к тебе заеду буквально через час, можно?”.
А она отвечает: “Нет, нельзя”».
– Ну и понятно, – сказал я. – Ты же, некоторым образом, жизнь девушке сломал. Осталась без мужа, без ребенка. С родителями отношения испортила.
– Это она мне сломала жизнь! – закричал он. – Кто ей велел? Кто ее просил? Что я ее, соблазнял? В койку укладывал? От мужа уводил? Она все сама!
– Тихо! – сказал я. – Тебе нельзя волноваться.
второе спряжение
Пахомов и сказка
– Жизнь у меня как в сказке была, – сказала Настенька.
– Вижу, – сказал Пахомов без выражения.
– Чего ты видишь? – закричала Настенька. – Ты ничего такого вовек не увидишь! Мне шестнадцать лет было, когда Маркиз на меня глаз положил.
– Ага, –
