style="font-size:15px;"> – Искру проверил?
– Да есть искра!
– Топливо подается?
– Еще как!
– Так что ж он молчит?
И все эти фразы сопровождались, как говорит Бонифаций, крутой ненормативной лексикой. Ругательствами, если по-простому.
Тут чей-то другой голос вмешался, совсем рядом, прямо у меня над головой:
– Оболенский, а вот вы как оцениваете Стиву Облонского? – Бонифаций, когда на нас сердится, на «вы» нас называет. – Можете не вставать.
– Облонский? – переспросил я, выигрывая время. – Стива? Аркадич? Это который ее брательник?
Выиграл! Звонок прозвенел. И мы помчались во двор. Алешка уже был там. Прилип к забору. А за забором строители столпились вокруг автокрана. Капот у него был поднят, и из-под него торчали задние части водителя. Передними он вовсю ковырялся в моторе. А все вокруг давали ему советы. Особенно – прораб. Он опять был весь красный и злой. Оказывается, пришел панелевоз, а автокран никак не заводится, разгружать панели нечем. Водитель панелевоза тоже ругался:
– Мне тут у вас стоять нечего! Мне за простой не платят! Мне за рейс платят! – И он тоже полез под капот крана.
Алешка с таким интересом наблюдал и слушал, что я даже его заподозрил.
– Ты что! – возмутился он. – Наши родители своих детей на стройплощадку не допускают. Это, Дим, какие-то непримиримые мстители.
Зазвенел звонок, мы вернулись в школу.
К концу занятий машина так и не завелась. Водитель панелевоза, ругаясь, отцепил прицеп и уехал. А водитель автокрана так и остался торчать под капотом, время от времени забираясь в кабину и пытаясь запустить двигатель.
– Мне прямо жалко его, – сказал Алешка.
– А мне нет, – сказал подошедший Никишов. – Плохой водитель. Машину не знает. – И усмехнулся.
Ближе к вечеру я пошел в школу – на занятия нашего драмкружка. Вернее, нашего школьного театра. Вел эти занятия все тот же фанат Бонифаций. Ему уроков мало. И он ставит на сцене пьесы по школьной программе. Чтобы мы лучше усваивали материал. И глубже проникались великими идеями и тонкими чувствами.
У дверей школы я встретился с чумазым водителем автокрана и злым прорабом. В руках прораба почему-то была грязная губка.
Они поднялись на второй этаж и прямиком прошествовали в кабинет директора. Я, конечно, такой случай упустить не мог. И стал подслушивать за дверью. Благо разговор был громкий.
– Вот! Полюбуйтесь! – слышался голос прораба. – Ваша работа! Ваших партизан!
Что отвечал директор, я не слышал – он говорил негромко и спокойно. Бывший офицер, выдержанный такой. Водитель тоже помалкивал. Зато прораб разорялся за троих:
– Автокран простоял весь день! Кто-то засунул в выхлопную трубу эту гадость! Разберитесь и накажите! И чтобы впредь такого не было!
Голос прораба слышался все ближе – я догадался, что он идет к двери, отбежал и спокойно пошел по коридору.
Дверь
