свободного времени говорило, что мое рабство протекало сносно. Если бы не несвобода и возможность в любой миг потерять жизнь – в сущности, это чудесная жизнь слуги, потомственного или наемного, при добром непритязательном господине.
Рябому его положение нравилось еще больше. Его рабство свелось к единственной обязанности, и он, кажется, забыл, что за стенами крепости существует огромный мир, а прежняя жизнь не допускала раболепства и подчинения даже в принципе. Как же быстро беспечное существование ломает людей.
Меня начинало бесить, что судьба подкидывает шансы, а мы ими не пользуемся. Сколько моментов было, когда Ева спала, а Рябой на миг приоткрывал глаза, но меня, активно привлекавшего к себе внимание, видеть отказывался и снова закрывал. Или – впроцессные позы, когда забывшая обо всем, кроме ощущений, Ева лежала лицом в сено или с закрытыми глазами выгибалась, стоя на четвереньках, отчего голова задиралась к небу и становилась идеальной мишенью.
Я указывал на меч: «Могу неслышно подать!» – и проводил большим пальцем по шее.
Рябой отрицательно мотал головой:
«Не сейчас».
И я исчезал из поля зрения, вместо того, чтобы во все горло гаркнуть «А когда же?!», как требовала душа, или подскочить с обнаженным клинком и сделать все самому.
У Рябого была своя правда. Второго шанса нам не дадут, и нужно приучить противника не думать о покушении. Вряд ли Ева настолько беспечна, что совсем забудет о возможности рабского вероломства, но время шло и с каждым разом Ева все больше не боялась оставлять раба за спиной, причем надолго. Удовольствие было у нее на первом месте. «Глупы и ленивы» – говорил Терентий, и в этом их ахиллесова пята. А если это не глупость (жизнь давно научила, что врага нельзя недооценивать), то Ева привыкла надеяться на Адама. У пары выживаемость в разы выше, чем у одиночки. Синергетический эффект.
Все же, мне не терпелось. По-моему, как говорит расхожая фраза, «клиент созрел», зачем же тянуть время? В любой миг все может измениться.
Надо поговорить с Рябым. Я дождался, когда его в очередной раз отправили мыться, и мы перекинулись несколькими фразами.
– Пора.
– Нет, еще рано. – Он глядел в сторону.
– Завтра ты ей разонравишься, и все пойдет прахом.
– Придумаем еще что-нибудь. Кто хочет, тот всегда найдет возможность.
– Именно.
Он, наконец, посмотрел мне в глаза:
– Хочешь правды? Я никогда так шикарно не жил. Жратвы – хоть задом жуй, роскошная баба под боком, о какой мечтать не мог…
А я-то думал, что он выбирает момент. Все оказалось намного проще. И человечней.
– А ничего, что недавний предводитель братвы, не опускавший взгляда перед любой опасностью, радуется жизни раба?
– Как ты сам сказал, когда меня уговаривал, это вынужденная мера.
Я прибег к последнему доводу:
– Тебя не смущает, что она не человек?
Видел
