всадников оба меча – демонстрировать безнадежное фехтование никто из них и не собирался. Убить удалось только одного, второй оказался лишь ранен в плечо, да и то вскользь – успел прикрыться щитом. Метать мечи оказалось тяжелее, чем ножи или даже топоры. Непривычно как-то было. Не с руки.
Убитый скиф рухнул наземь, а конь помчался мимо повозки. И Леха тут же запрыгнул на него, словно заправский кавалерист, успев даже подхватить с земли меч убитого. Раненый всадник взял немного в сторону от схватки, натягивая тетиву. А третий обрушился на Магона. Двумя четкими ударами он выбил щит у купца и лишил его оружия. Отступая, Магон упал на спину, споткнувшись о тело зарубленного пехотинца, и уже приготовился умереть, когда Федор резким движением вскинул руку. Скифский всадник выронил меч, харкнув кровью. А потом завалился набок. Из его разрубленной глотки торчал кинжал.
Сжав покрепче захваты щита, морпех спрыгнул на землю, оказавшись в двух шагах от изумленного Магона, который смотрел на него со смесью благодарности и недоверия, когда до него долетел окрик друга.
– Федор! – гаркнул Леха откуда-то сбоку.
И он, повинуясь скорее чутью, чем глазам, вскинул висевший на руке щит, в который с хрустом впился острый наконечник. Потом второй. Потом третий. Возникло ощущение, что скиф палит из пулемета, выпуская стрелы одну за другой точно в цель.
Затем он услышал еще один близкий вопль, и атака прервалась. Леха настиг раненого всадника и, изловчившись, сумел его зарубить. А когда сам прискакал к повозке и осадил коня рядом с ней, то из его щита тоже торчало две стрелы, а из крупа прихрамывавшего коня целых пять.
– Спасибо, брат, – благодарно бросил Федор. Подхватив валявшийся на земле короткий меч одного из убитых, сержант обрубил им древка стрел, торчавших из щита, и быстро оглядел поле боя.
Магон осторожно поднялся, не зная чего ожидать от недавних пленников, находившихся почти рядом, свободных и вооруженных, но казалось, не обращавших сейчас на него особого внимания. Он немного успокоился, когда к нему приблизился единственный выживший военачальник, все же умудрившийся завалить и заколоть конного скифа. Он оказался и сам ранен, из рассеченного на плече доспеха сочилась кровь, но стоял, сжимая в руках окровавленный меч.
В этот момент раздались звуки схватки конных скифов, снова приблизившихся к ним. Со своего места Федор смог разглядеть, что у местного вождя осталось не больше семи человек, но его противник был почти побежден. Сам вождь дружественной орды рубился с последним воином. И вскоре поразил его в шею, в тот самый момент, когда вихрь схватки донес их до самой повозки, где сгрудились все выжившие карфагеняне.
Изможденный схваткой вождь едва успел распрямиться и опустить щит, как рядом, словно из ниоткуда, возник еще один конник и взмахнул мечом, стремясь поразить его в голову. Но к удивлению застигнутого врасплох вождя упал, не завершив свой удар. Присмотревшись, глава сопровождавших караван скифов обнаружил то
