становилось невмоготу. Но сорвать операцию и подставить товарищей он не имел права. Для укрепления нравственности и супружеской верности Панас мысленно вызвал образ «Железного Феликса», того самого, который очень любил детей, но ненавидел их родителей. Вызов был осуществлён при помощи вопроса: «А как бы он поступил на моём месте?» В тот же миг Панасу послышался какой-то шум на улице, невнятные, пьяные крики людей за окном, одиночные ружейные выстрелы, отдаленные слова песни «Смело товарищи в …». Медленно, со скрипом отворилась дверь. В комнату вошёл Феликс и еще двое в кожаных куртках. Своими горящими, безумными глазами Феликс сверлил Панаса, как последнюю, недобитую гидру революции, при этом в грязных трясущихся руках сжимал какую-то бумагу.
– Решением Московского ГУБЧК,33 – загробным голосом вещал дух «железного», – за моральное разложение, срыв ответственного революционного мероприятия и предательство делу мировой революцией сотрудника ЧК Бандуру приговорить к расстрелу. Приговор привести в исполнение при обнаружении последнего. Двое стоявших тут же выхватили пистолеты. Вспыхнули огни, раздался грохот.
От спины что-то отлегло.
Панас конспиративно открыл глаза.
Его слегка знобило. Все терзания по поводу мужского желания куда-то мгновенно улетучились. Было отчетливо ясно и понятно, «шо» надо делать. Из-за принятой неудобной позы тело начало затекать, а от нервного стресса Панас стал погружаться в сон. Однако успел про себя отметить, что бюст незнакомки на размер больше, чем у Зинки, и что, к сожалению, Феликс этого не почувствовал, а он ему не успел объяснить.
Ему приснился сюжет из «Тараса Бульбы» Николая Васильевича Гоголя.
Старый Тарас, с огромной связкой амбарных ключей, вёл под уздцы коня, на котором сидел его сын Ваня.
– Батьку, за шо-о? Батьку? – плаксиво вопрошал сынок.
– Что же ты, курчый сын, наделал? Ты мне какие ключи подсунул? А ну, слезай с коня и на колени.
– Я тебя открыл, я тебя и закрою! – с этими словами Панас замахнулся связкой ключей над головой Ивана. Тот бросился в рёв, похожий на храп.
Незнакомка сняла свою руку с его плеча и перевернулась на другую сторону. Панас умудрился одеться и, пятясь задом, оказался в предбаннике. Не успев развернуться, он споткнулся о какой-то чемодан (его забыли в спешке «фомичи»). Раздавшийся грохот заглушил звук тупого удара его головы о косяк двери.
Панас потерял сознание.
На этот раз ему снилось, как сын Тараса Бульбы – Иван, тащит бездыханное тело своего отца. При этом приговаривает:
– Батьку, я же Вам говорил, что «Штуцер» живёт в соседнем номере, а Вы мне – мовчы, мовчы. Батьку, а зачем Вы на голову одели женский лифчик?
От этого кошмара Панас быстро пришёл в себя. Обернувшись в темноте, он увидел какие-то тени.
– Хлопци, цэ вы-ы-ы? – протяжно простонал Панас.
– Мы.
– предшественник Директора – Ред.
