футляр, на котором едва читалось слово «Патриарх». Надпись определенно относится к византийскому периоду. Ко мне она попала два дня спустя, когда мы вместе с казачьим отрядом стали преследовать банду. Нам удалось устроить засаду и окружить «хищников». В ущелье опустился туман, и, вероятно, кому-то удалось уйти. Мы насчитали шесть трупов. Самого Зелимхана среди них не было. Обыскав убитых, я заметил, что у одного абрека на шее висел дуа – мешочек с зашитыми сурами из Корана. Только вот на коже имелась вполне различимая византийская надпись. Вероятнее всего, это кусок пергамента, который как раз и находился в том самом деревянном футляре. Убитый разбойник сшил из него себе амулет, но где остальная его часть – неизвестно. Все это очень странно, вот я и пожаловал к вам, надеясь отыскать какую-нибудь подходящую литературу.
– Боюсь, вряд ли мы сможем вам помочь. А дело в том, что мало-мальски стоящие книги по Византии у нас скупает один постоянный посетитель. Его зовут Поликарп Спиридонович Маевский. После него ничего не остается.
– Уж не тот ли это Маевский, которого вы недавно так с успехом оправдали?
– Он самый. Если хотите, я вас познакомлю. Он вновь служит в Казенной палате.
– Благодарю, но лучше мне самому с ним встретиться. Однако непременно сообщу ему, что обратился по вашей рекомендации.
– Как будет угодно. Уверен, что Поликарп Спиридонович с огромным удовольствием согласится помочь.
– Выручили вы меня. Сейчас же вернусь к себе, возьму амулет и сразу в присутствие. – Он вернул книги приказчику. – Вероятно, они мне теперь не понадобятся. Честь имею, Клим Пантелеевич!
– Честь имею.
Адвокат посмотрел подполковнику вслед и улыбнулся, вспомнив, как шесть лет назад они вместе ловили Рваного. Владимир Карлович Фаворский, тогда еще ротмистр, лично участвовал в задержании банды, грабившей не только поезда, но и почтовые кареты. Золотой, покрытый красной эмалью Владимир IV степени, висевший на синем форменном мундире рядом с недавно полученным Станиславом II степени, – напоминание о том беспокойном времени. Через месяц после награждения он обвенчался с юной красавицей Вероникой Высотской – дочерью Виолетты Константиновны и Аристарха Илларионовича. Теперь Вероника Фаворская надежно берегла их семейный очаг и воспитывала пятилетнего непоседу Ростислава.
Голос приказчика вывел Клима Пантелеевича из тумана воспоминаний:
– Вы только посмотрите: «Руслан и Людмила. Издание второе, исправленное и умноженное. Санкт-Петербург, 1828 год. Типография департамента народного просвещения»!
– Да! Прижизненное издание великого поэта! – глаза Ардашева разгорелись. – А состояние какое! Будто только что с типографии!
Невольно взглянув на висевшие на стене часы, присяжный поверенный воскликнул:
– Господи!.. Надобно торопиться.
Он вышел на улицу и направился в сторону судебного департамента, расположенного в самой
