чувствуете?
Но девушка не реагировала на его слова. Он помахал ладонью перед её глазами. Зрачки слегка вздрогнули, но взгляд оставался затуманенным. Бруно взял одеяло и прикрыл её корпус. Дыхание девушки, между прочим, стало более ровным, и стоны прекратились. Он снова присел у изголовья койки на корточки и, как будто спрашивая девушку, начал рассуждать:
– Что же мне с тобой делать, красавица? Вдруг тебе станет хуже. Я, наверное, позвоню врачу. Он тут недалеко живёт, попрошу его приехать. Пусть посмотрит. Если с тобой ничего опасного не случилось, будешь у меня отлёживаться.
Он снова спустился на первый этаж и набрал на телефонной трубке короткий номер. Когда ему ответили, он виновато сказал:
– Извините, доктор, за столь ранний звонок, но мамы нет дома, а у меня, кажется, перелом. Не могли бы вы сразу сейчас приехать? Захватите что-нибудь обезболивающее. Спасибо. Дверь будет открытой, поднимайтесь на второй этаж в спальню.
Бруно выключил свет в спальне, присел в ногах койки и стал ждать. Странно, но теперь ему по-настоящему не хотелось спать. Какая-то странная возбуждённость охватила его. Это даже и не возбуждённость, а приятное чувство приближения чего-то хорошего и светлого. Наверное, девушка, лежавшая рядом, вызвала эти чувства. Он давно не общался с девушками. Как-то так получилось, что с момента смерти отца, он всё больше и больше втягивался в работу на ферме и времени на встречи с друзьями, на посещение увеселительных мест, на свидания с девушками не было. Постепенно он даже забыл, что это такое – ухаживать за девушками. Теперь, увидев девушку в своей кровати, больную, без сознания, но красивую и молодую, он вдруг подумал, что жизнь проходит, а он в этой суете ничего хорошего не видел. Закипала внутри злость, но на кого она была нацелена, он ещё не сознавал. Может быть, на родителей, определивших ему такую судьбу, может быть на мать, оставившего его один на один с фермой, может быть, на брата, не захотевшего принять ферму от отца и избравшего особую дорогу в жизни. Что ему мешает пойти своим путём? Продать ферму и землю, купить в городе либо небольшой дом, либо квартиру, устроиться на работу на какой-нибудь завод, а если повезёт, то по своей специальности где-нибудь ветеринаром. Будет больше времени для себя.
Светало. Приближалось время дойки, но уходить из комнаты не хотелось. И вообще, не хотелось видеть коров, не хотелось видеть доильные аппараты, не хотелось слышать запах навоза, а хотелось сидеть и втягивать запах молодого тела, тонкий аромат дорогих духов, который веял от него несмотря на то, что девушка была в воде. Времени Бруно не замечал. Оно как-то отделилось от него: был он, наполненный чувством непонятно чего свершившегося, и было время проходившее, как обычно, мимо него, забиравшее у него минуты, часы, дни, годы. Тиканье часов на комоде он, конечно, слышал, но не связывал этот звук с собой, со своей
