своды, то под ними обязательно воцарилась бы чарующая тишина. Тишина эта время от времени прерывалась сдавленными репликами актеров, которые не смели оторвать взоры от ощерившейся матушки, а также эхом обсасывания двух вареных мятных конфеток.
Внезапно голосом до того чеканным, что один из актеров даже выронил свой деревянный меч, матушка изрекла:
– Смотрите, сбоку еще один спрятался. Бормочет чего-то себе под нос.
– Это суфлер, – пояснила Маграт. – Он подсказывает им реплики.
– А сами они не знают, что говорить?
– Видимо, кое-кто постоянно отвлекает их, – с горечью промолвила Маграт.
Матушка пихнула в бок нянюшку Ягг:
– Слушай, что здесь творится, а? Растолкуй мне, зачем столько королей и прочего народу понабежало?
– А это они тут поминки справляют, – живо разъяснила нянюшка Ягг. – По королю мертвому, который в обувке драной был, только теперь он под солдата работает, а все остальные речи толкают – какой хороший, мол, король у нас был – и спрашивают, кто ж его прикончить посмел.
– Ты точно уверена? – мрачно переспросила матушка. Она окинула взглядом актеров, вычисляя преступника. И долго не сомневалась.
Черная шаль взметнулась над матушкиными плечами, словно крылья несущего возмездие ангела, спустившегося с небес, дабы карающим мечом истребить ложь, лицемерие, скудоумие и притворство. Матушка сейчас казалась вдвое крупнее против своих действительных объемов. Клеймящий перст указал на виновного.
– Этот вот! – пророкотала она. – Вот вам убийца! Это он его кинжалом пырнул. Теперь не отвертишься, душегуб!
В шеренгах театралов, продвигавшихся к выходу, преобладал самый благодушный настрой. Во-первых, порадовала сама пьеса, даже с учетом того, что многие перипетии драмы ускользнули от их внимания. Во-вторых, под конец действия им удалось вдосталь потешиться: все до одного короли разом сиганули со сцены, а к подмосткам выскочила какая-то особа в черном и начала орать благим матом. Этот финал вполне покрывал пару грошей, что брали при входе.
Но три зрительницы не торопились покидать театр, продолжая оживленно обсуждать постановку.
– Слушай, а где они столько разных королей и господ набрали? – не унималась матушка. – Я всегда думала, что такие люди без дела не шляются. Сидят на тронах, правят и все такое прочее.
– Все совсем не так, – уныло протянула Маграт. – Мне кажется, что ты до сих пор кое-чего не поняла.
– Нет, я все-таки докопаюсь! – бушевала матушка.
В подтверждение своих слов она вскарабкалась на сцену и отшвырнула в сторону декорации из мешковины.
– Слушай, ты! – крикнула она. – Это ведь ты трупом прикидывался!
Злополучный труп, который, желая укрепить расшатавшиеся нервы, уплетал бутерброд с ветчиной, грохнулся со стула и повалился на спину.
Затем настал черед картонного кустика. Матушкин башмак пропорол его насквозь.
– Ну что? – провозгласила
