словно ты не танцевал с этой милашкой, а километров шесть кросса пробежал? – удивлённо спросил Николай.
– А, вот попробуй-ка сам покрутись с ней, тогда поймёшь, – ответил улыбаясь, тяжело дыша Александр.
– Ну и пойду, потанцую, – решительно ответил Иванов.
С очередной медленной песней, поймав глазами взгляд девушки, Николай поспешил к ней, чтобы не дать соперникам увести её. Подошёл, представился. Она ответила: «Света». Он высказал комплимент, мол видел, как она прелестно танцевала с его другом и что он тоже хотел бы её пригласить на танец. Она приятно улыбнулась и легко согласилась. Самое главное, как показалось Иванову, было сделано. Ему не отказали. А дальше, – уж как-нибудь.
И вот они раскачиваются в ритмики медленного танца. На потолке вспыхивают разноцветные огни светомузыки. Сердце у Николая бешено стучит, чувствуя рядом молодое, нежное, пахнущее лёгкими духами существо другого пола. И чувство неуверенности, чувство какого-то первородного страха заставляет его держать себя на расстоянии от этого неземного создания. А она, видя это, белоснежно улыбаясь, совершенно естественно берёт инициативу в свои руки. И вот они уже рядом настолько, что он ощущает её тёплое дыхание на своей щеке, её нога всё чаще, как бы между прочим, скользит по его ноге, а небольшая девичья грудь упруго встречается с его грудью. От всего этого, кажется совершенно ещё недавно невозможного, пятнадцатилетнего пацана пробивает дрожь…
– Пожар!!! Пожар!!! Всем из палатки!!! – медленно доходит смысл криков до спящего Николая. Его тормошат. В нос бьёт запах гари, – это горит их палатка. Со всех сторон слышится треск рвущегося брезента. Люди, оказавшиеся в огненной западне, стремятся любыми путями вырваться из неё. Что это сон или явь? – приходя в себя, не мог сразу определить лейтенант.
– Ты что сидишь, – вон из палатки, – крикнул ротный.
Голос командира подействовал на Николая как приказ. Он мигом пришёл в себя. Несколько секунд понадобилось Иванову, чтобы выбраться из огненной западни. Тут же с Чигвинцевым они стали строить людей, проверять все ли на месте, никто не остался в горящей палатки. Посчитали. Все кроме зампотеха стояли в строю.
– Кто видел лейтенанта Шилова? – спросил Чигвинцев.
– Я здесь, – послышался приглушённый голос. Из-за кромешной темноты никто не заметил лежащий в стороне, измазанный в глине спальник. В нём, безуспешно пытаясь выбраться, дёргался и брыкался зампотех. Солдаты освободили его из собственноручно приготовленного плена. Встав на ноги, он недовольно сказал, что мол обязательно разберётся с теми, кто его пинал ногами и выкатил в грязь. Действительно в сполохах продолжавшегося гореть брезента было видно, что вся голова Александра вымазана глиной. Со стороны он казался очень потешным, многие в другое время, наверно от души посмеялись, но тогда радоваться было нечему. Впереди ещё половина холодной, с пронизывающим сырым ветром ночи. Палатка на глазах догорала, кругом мокрый снег и липкая грязь. Тут уж было действительно
