я решил рассмотреть ситуацию с другой стороны.
Смысл того, что моя невозможная знакомая назвала контактом, был как раз очень понятным. В том, что было сказано о нас, о проблемах и переживаемом кризисе – не было ничего, с чем нельзя было согласиться. Более того, впервые я услышал от другого человека рассуждения, настолько близкие мне. Это интриговало и подкупало. И было главное – речь шла о деле не просто интересном и нужном, но о том, что сам я считал жизненно важным. Решив пока следовать договоренности с Эланикой и завтра с утра отправиться на трамвайную остановку, я постарался переключиться на свои обычные дела. Спать лёг рано и сразу после пяти уже поднялся, выспавшийся, бодрый и готовый к новой встрече с неизвестным.
Январская ночь к шести утра естественно не закончилась. Фонари и звёзды старательно разгоняли мрак, освещая чистые тротуары, а художественно украшенные вчерашним снегопадом деревья были неподвижны, словно ещё дремали под снежным одеялом. То здесь, то там на фасадах жилых домов вспыхивали окна, свидетельствуя об очередной победе будильника над сладко спавшим человеком. Редкие пешеходы спешили в основном к метро, а на остановке трамвая стоял я один. Точнее даже не стоял, а только остановился, произнеся заветное слово, как передо мной уже раскрылись двери того самого трамвая.
Войдя в салон, я не стал садиться, а прошёл вперед, чтобы заглянуть в кабину водителя. Меня ждало разочарование, поскольку стекло оказалось совершенно непроницаемым.
Когда трамвай сначала замедлил ход, а затем остановился, знакомый голос снова пригласил меня к выходу, добавив, что отвлекать водителя общественного транспорта во время движения опасно и допустимо лишь в исключительных случаях. После чего одно из стёкол кабины съехало в сторону и на меня уставилась патлатая веснушчатая физиономия, украшенная широченной улыбкой, которую иначе как счастливой назвать было нельзя. Форменная фуражка с пластиковым блестящим козырьком, сдвинутая на затылок, удачно дополняла образ. Подмигнув мне, голова кивнула в сторону открытой двери и исчезла в темноте кабины. Я же спустился на тротуар и, почти сразу оглянувшись, уже не увидел своего трамвая, лишь слабый звук закрывающейся двери донесся до моего слуха.
Утро ещё только разгоралось солнечным светом, но народу здесь было уже побольше. Я снова дошёл до хозяйственного магазина и, убедившись что спектакль с покупателями за закрытой дверью ещё не начался, зашагал к своему кафе. Дойдя до перекрёстка и глянув на большие часы у здания метро, я с удивлением констатировал, что с момента моей посадки в трамвай прошло почти два часа. Решив, впрочем, что удивляться подобным мелочам здесь не стоит, я вошёл в только что открывшееся кафе.
– Ой! Как здорово! Мы с вами одновременно сегодня! – прощебетала Эланика, подхватив меня под руку и проводив таким манером к столику.
Разоблачившись
