прежде всего нужно много людей, которых было бы за что благодарить.
– Вы занимаетесь культурой? – спросила она, скорее ставя галочку в кондуите своей памяти, в графе «Разговор с художником», чем определяясь в миропонимании. И в выражении ее лица было что-то такое, что наводило на мысль о том, что то, кто и чем занимается в жизни, занимало не первое место в том, что ее интересовало.
Но, с другой стороны, еще какое-то «что-то» в ней предложило мне отвечать ей серьезно.
Тем более что она добавила:
– А почему вы это делаете?
Я мог бы сказать:
– Потому что культура формирует страну, – но ответил проще:
– Потому что не хочу, чтобы люди были ширпотребом.
Она еще немного походила глазами по моим картинам и поделилась со мной результатами этого похода:
– Вы, наверное, любите фантастику, если рисуете такие картины. – И я простил ей слово «рисуете»:
– Девочка, для художника в мире не так важно придумывать что-то новое, как важно обдумать то, что уже есть вокруг него. – И она простила мне слово «девочка».
– А вы много работаете?
– Много. – Иногда легче сказать правду, чем соврать. Тем более что поначалу в разговоре с ней я спотыкался не о слова, а только о знаки препинания.
– А я часто ничего не делаю и просто слоняюсь из угла в угол.
– Не ты единственная, девочка, – улыбнулся я.
– А кто еще, например? – спросила она, очевидно, рассчитывая на достойного коллегу по времяпровождению.
И я ответил первым же примером, который пришел мне на ум:
– Например – министр обороны.
– Да-а… – прошептала девушка, явно припоминая то ли – кто такой министр, то ли – кто такая оборона.
И, видимо, решив не перенапрягать свою память, продолжила свои вопросы:
– А почему вы меня ни о чем не спрашиваете? – Такие вопросы всегда двойственны: то ли девушка хотела услышать мой вопрос, то ли она хотела, чтобы я услышал ее ответ.
Впрочем, общение с этой девочкой превращалось в оказию размять мысли в любом случае.
– Какую ты любишь музыку? – спросил я, сбивая ее с толку неожиданностью вопроса.
– Музыку? – нашлась она довольно быстро, покопавшись в соображалках всего пару секунд и, видимо, придя к собственному выводу, что сказать что-то очень современное было бы не ко времени:
– А разве это о чем-нибудь говорит?
– Конечно, – ответил я, потому действительно так считаю. – Это говорит о человеке очень многое.
– Ну, хорошо, – девочка на мгновенье прищурила свою память:
– Я люблю Чайковского.
Ну и о чем это говорят мои слова? – И на это заявление девушки мне пришлось ответить, хотя и с улыбкой, но честно:
– Твои слова говорят о том, что ты – врушка.
Так уж выходило, что наш диалог мы перемежали молчанием, впрочем, малосекундным.
