любимый, – сказала Ута и погладила Вольфгера по щеке. – Человеку не дано предвидеть страшный суд даже во сне. Ты видел что-то другое, ты ранен, твой разум утомлён, и твоя боль породила чудовищ. Завтра при свете солнца ты и не вспомнишь про этот кошмар. Обними меня. Крепче… Вот так. А теперь спи!
Вольфгер быстро заснул, а Ута долго лежала с открытыми глазами.
«Злая судьба у Дрездена, – думала она, – я тоже это чувствую. Правда, она свершится ещё очень нескоро, но тень смерти уже лежит на нём, так предопределено. Нельзя нам здесь задерживаться».
Глава 7
23 октября 1524 г.
День св. Аллючио, св. Амо, св. Бенедикта Себастийского, св. Вера, св. Иоанна Сиракузского, св. Клеодия, св. Леотада, св. Меровея, св. Оды, св. Романа Руанского, св. Серванда и Германика, св. Северина, другого св. Северина, св. Северина Боэция, св. Теодора Антиохийского, св. Эльфриды.
На следующее утро Вольфгер проснулся поздно. Не открывая глаз, он блаженно потянулся и попытался обнять Уту, но её место на кровати пустовало. С Вольфгера сразу слетел сон. А вдруг всё то, что случилось ночью, ему приснилось и было следствием непривычно обильной еды и выпитого вина? Пожалуй, нет, не сон… На полу возле кровати стояли два кубка. Вольфгер перекатился на половину Уты лицом вниз, и почувствовал тонкий, едва ощутимый, но знакомый запах волос девушки. Значит, Ута ушла, пока он спал, не желая его будить.
Вольфгер оделся и спустился вниз. В общем зале его поджидал Карл, попивая пиво. Он сообщил, что девушки рано утром наняли паланкин и отправились в общественные купальни, куда Карл их и проводил. В этих купальнях они намерены оставаться не менее чем до двух часов пополудни. К этому времени ему велено за ними прийти. Отец Иона, отказавшись от завтрака, отправился в Кройцкирхе – церковь Святого Креста.
– Ты сам-то завтракал? – спросил Вольфгер.
– Да, господин барон, благодарю вас, – ответил Карл. – Какие будут приказания?
– Седлай лошадей, сейчас я тоже что-нибудь съем, и мы с тобой сначала съездим к бургомистру, а потом навестим торговый дом Фуггеров. А там, глядишь, и наши дамы освободятся, поедем за ними.
– Эй, хозяин! – позвал Вольфгер, – яичницу с ветчиной и горячего вина, да поживей!
Вольфгер не любил городов, и Дрезден не был исключением. Даже в центральной, самой богатой части столицы курфюршества дома жались друг к другу как инвалиды, не способные стоять на своих ногах, а улицы с красивыми и нарядными домами неожиданно заканчивались зловонными мусорными кучами, из подворотен несло мочой, по мостовой текли ручейки подозрительного происхождения. Все время нужно было быть начеку, потому что из окна верхнего этажа легко могли выплеснуть на головы прохожих помои. Попрошаек, нищих и другого подлого народа не было видно – городская стража сгоняла их на окраины, чтобы они не оскорбляли взоров благородного сословия.
– Скажи, Карл, как можно по своей воле жить в этой смердящей тюрьме? – спросил Вольфгер, придерживая лошадь.
– Не
