сухая ветка, и на мгновение осветились все темные углы в комнате. В тот же самый миг ему показалось, что перед очагом, на коленях стоит полусогнутая человеческая фигура. Вспышка погасла, комната вновь окуталась темнотой, но он больше не спал. Словно подхваченный непонятным вихрем, он откинулся на спину, подставляя ему лицо и руки, отдаваясь потокам воздуха, уносящего в царство грез. Но легкий сквозняк, разумеется, не был потоками воздуха, точно так же, как уносящие его видения не имели никакого отношения к царству грез.
Призрак. Краем уходящего сознания он четко понимал, что в ту секунду его посещает видение (точно такое же видение, как в лесу, как в щели крепостной стены, как в самом замке). Самое настоящее видение, пришедшее из какой-то пугающей бездны, не сон…. Но бездна почему-то не казалась ему пугающей. Реальность пугала больше. И, подчиняясь видению, он раскрыл глаза во всю ширь. Все отчетливей и отчетливей становилась человеческая фигура, и буквально на глазах менялись очертания комнаты. Камин исчез. Комната с бархатными стенами, с роскошным замковым убранством – тоже. Призрак пришел – рассказать.
1413 год, Восточная Европа
Это был длинный мрачный зал с высокими сводами и рядом дощатых столов и скамеек, теряющихся в ночной темноте. Ярко пылающий очаг был в два раза больше обыкновенного камина. На полу перед очагом, на коленях стояла женщина, что-то помешивая длиной ложкой в маленькой кипящей кастрюльке, подвешенной к очагу. На столах, ближайших к очагу, грудой была свалена грязная посуда (целая куча мисок и пустых бутылок). Свечи на столах (вместо подсвечников вдетые прямо в плетенные бутылки) давно оплыли и погасли. Это был зал гостиницы или трактира. К вечеру заведение было закрыто.
Слева, на небольших дощатых полках, прикрепленных к стене, хранилась посуда, но этот самодельный шкаф большей частью оставался в тени. В глубине очага висел маленький котелок, черный от копоти и сажи, весь обхваченный пламенем. Из кастрюльки поднимался густой пар. Женщина стояла на коленях возле самого огня и время от времени помешивала содержимое. Рядом с ней, справа и слева, прямо на дощатом полу, были разложены кучки высохших листьев и свежих трав. Это была та самая женщина, которая гуляла в лесу с маленькой девочкой, и которая позже, с корзиной белья, прошла через двор замка. Вся ее поза выражала напряжение и серьезность, а застывшая спина говорила ясней любых слов о том, что занятие женщины было очень серьезным и требовало всего внимания. Ее длинные волосы были свободно распущены по спине, а на плечи наброшен черный платок. На ней была холщовая юбка, но теперь – с суконным черным корсетом, делавшим ее талию тонкой, а спину – прямой. Ноги женщины были босыми, а сброшенные башмаки стояли в углу за очагом. Оставив ложку на полу, женщина нагнулась и принялась растирать на маленькой дощечке какие-то травы, а затем бросила их в огонь. Над котелком поднялся зеленоватый дым, и, облегченно вздохнув, она села, откинула назад голову.
Низко наклонившись, женщина помешивала травы в котелке, вдыхая их запах. На
