была очень холодная зима. А в 2012-м – двадцать четыре тела за первые девять месяцев.
В обед я вышла на улицу и направилась вверх по склону холма к центру, с трудом переводя дыхание. Кейт и Кэрол шли в ту же сторону, оживленно беседуя. Меня они не видели или делали вид, будто меня нет. Так или иначе, они шагали вдвое быстрее и через пару минут уже забрались на вершину, где скрылись за углом.
Возвращаясь в полицейское управление, я взглянула на ряды домов вдоль Грейт-Барр-стрит с грязными ступенями и посеревшими занавесками. За матовым стеклом одной из дверей виднелась груда почты, на подоконнике у другой валялись кверху лапками дохлые мухи. Сколько там еще мертвецов, которые ждут, что их обнаружат?
Я ехала под дождем с перехватывающей парковки в супермаркет, включив радио и мысленно составляя список приятных дел после пережитого в выходные шока. Может, заказать еду навынос? Отмокнуть в ванне? Почитать книгу или посмотреть фильм?
Я уже много лет жила одна, и мне это нравилось. Кроме того, у меня была кошка. И меня хранили ангелы.
Моя мама ослабла здоровьем. В прошлом году она упала и, хотя отделалась ушибами, стала бояться выходить на улицу и потому снабжала меня списками покупок, аптечными рецептами и поручениями привезти кое-какие вещи. По дороге домой с работы я два-три раза в неделю заезжала к ней, чтобы приготовить обед и постирать. На самом деле мама вполне могла готовить и стирать сама, но, когда в декабре она болела воспалением легких, я стряпала, а потом так и не сумела побороть привычку.
Ее старый викторианский дом стоял на границе с центром города. Перед ним был припаркован старый «ниссан-микра», проржавевший насквозь, но мама упорно выплачивала налоги и страховку на случай, если ей вдруг захочется куда-нибудь поехать. Я остановила машину прямо за ним и какое-то время сидела, наслаждаясь одиночеством и тишиной.
Я открыла дверь своим ключом, висевшим на отдельном кольце в напоминание о его временном предназначении.
– Мама, это я!
Из задней комнаты слышался звук телевизора – какая-то мыльная опера, как обычно в это время.
– Привет, дорогая, – ответила она, не поднимая взгляда. – Не могла бы ты немного подкрутить термостат? Что-то холодает.
Протянув руку над ее головой, я повернула ручку до шипящего хлопка включившейся на кухне газовой колонки.
– Привезла тебе суп в упаковке, – сказала я. – Брокколи и стильтон.
Она скорчила гримасу:
– Ладно, дорогая. Съедим как-нибудь.
Это был мой любимый суп. Открыв коробку, я поставила ее в микроволновку, хотя мама всегда ворчала, если я не разогревала его в кастрюле. В раковине лежала маленькая сковородка, покрытая засохшей коркой – похоже, остатками омлета, который она готовила на завтрак. Дожидаясь, пока не приготовится суп, я пустила в сковородку горячую воду и выдавила немного жидкости
