же! – завопил он ей в лицо. – Верещи, паскуда!
– Я… – прошептала тварюшка, губы не сразу ее послушались, задрожали. – Мне… Мне некуда было пойти…
Геор, рыча, прижал кончик острия к коже, из ранки вытекла капелька черной крови, побежала по шее.
– Ой… – снова пискнула нечисть, зажмурилась.
Геор разжал хватку, толкнул баньши так, что та отлетела к стене, сползла и немедленно обхватила колени руками.
– Сидеть!
Охотник вернулся с пачкой соли, щедро насыпал на пол, заключая баньши, сидящую в душевой кабине, в полукруг. Крупинки соли отлетали, и когда падали на тварюшку, та вздрагивала и сжималась еще сильнее. Несколько кристалликов, попав на босые ноги, оставили ранки.
Теперь до утра никуда не удерет, а утром Геор решит, что с ней делать.
*** 10 ***
Его сны той ночью больше напоминали горячечный бред. Геор снова и снова видел один и тот же момент – будто на заезженной пластинке заело иглу, а от того, что воспоминание было совсем коротеньким, голова кружилась, точно на карусели.
Тринадцатилетний Геор смотрел на себя в зеркало, в котором отражалась часть комнаты: занавеска надувается парусом, в открытое окно врывается ветер, донося ароматы лета. Ковер на стене. Подумать только, ковер! Родители радовались, когда удалось раздобыть этот – с восточным орнаментом. На столе тарелка с клубникой, Геор пытался было очистить ее от хвостиков и посыпать сахаром, но извозился да плюнул – так съедят. Отражается и сам Геор – щуплый, высокий, русая челка падает на глаза. «Подстричь тебя надо, чудо!» – каждый раз, придя с работы, говорит мама. Но летние каникулы, школьных занятий нет и строгих учителей тоже, потому волосы отрастают потихоньку, так что даже папа, смеясь, предлагает заплетать их в косы.
Геор видит себя. Но кто это за его плечом? Темная тень… Ужас захлестывает горло, сжимает, как петлей. Разве такое бывает в реальном мире? Не в страшном фильме, не в книге? Здесь, сейчас, за его плечом?
Охотник проснулся на смятых горячих простынях, пропитанных потом. Голова раскалывалась, в желудке было мерзко, словно какая-то мелкая нечисть отплясывала там адскую джигу. И хотя Геор ни на секунду не забывал о том, кто, вернее, что сидит у него в ванной, сейчас он был просто не в состоянии разбираться с этим… этой… Нестерпимо хотелось почистить зубы, ополоснуться, но ничего, позже. Пришел на кухню, поплескал в лицо водой из-под крана, хлебнул из ладони, передернулся: вода отдавала железом, а казалось, что кровью.
Кинул в кружку две ложки кофе, подумал, добавил еще одну. Усмехнулся: такими темпами можно просто начинать есть кофе ложками и запивать кипятком. Прислушался и ничего не услышал. Тварюшка сидела тихо, как мышь. Может, сдохла?
Крепкий кофе сделал свое дело – сознание прояснилось, тело снова слушалось приказов. Надо было что-то решать, ни к чему оттягивать момент. Геор хмыкнул и налил себе еще одну кружку. Он не знал, что делать дальше. Убить? Отпустить? Как, черт возьми, он должен поступить с
