– то раз он мне рассказывал: "Я то вообще никогда не пил, все из – за этих сук – баб, которые со мной работали. Помню, как выпил рюмку вина! Рюмку! Вина! Рюмку вина, обычного столового вина! А они все ржали Миша, Миша, Миша выпил! Монстры… Рюмка вина и жизнь под откос…"
– Че за фигню ты несешь? – перебил Сеня.
– Не мешай Семен, не нравится, вали в палату! – загудела курилка.
– Ты куда – то спешишь? Так вот, это его слова, я помню их, так же, как и вкус Мальборо. Он говорил, что вся жизнь под откос. А я молчал, не перебивал. Как помните в том фильме, про бога, что нам показывали. Я как священник был, а он чуть ли не плакал: "Я шел домой, там мама, восьмое марта, я люблю свою маму, как я мог…? Как я мог…? Я ведь так ее люблю, Хроник. Я купил по дороге цветы, пришел домой, а мама в таком халате, она его всегда одевала перед праздником… Накрывает стол, она гостей ждала… Такая радая, Хроник… Как я мог? Я начал помогать ей. Она много чего наготовила. Салаты всякие. Мы ставили, на стол. Потом она спросила: "Сынок, выпьешь рюмочку?" Я согласился. Такое ведь настроение было, да еще и на работе ж пил, черт его дери. Я выпил и все… Я не помню… Не помню что было, Хроник, – Миша прижал к коленям голову, громко дышал и пришмыгивал носом, – Я очнулся от холода. Рядом она, мама, моя мама. Я убил ее Хроник! Убил! – Ты меня слышишь? Я очнулся на улице вместе с ней, лежа на спине! На суде сказали двенадцать ножевых…"
Курилку просто разорвало от этой новости, кто – то засвистел. На шум прибежала Вера с санитаром.
– Это что вы тут устроили, бегом по палатам скоро обед! Живо! Костя бросай сигарету!
– Ну Вера Николаевна.
– Бегом, а ты че уставился? – обращаясь к Хронику. – Думаешь, тебя это не касается. А ну быстро. Лишу прогулок, будешь сидеть у меня в четырех стенах.
Толпа, с истерическим смехом и гулом вывалилась в коридор, выкрашенный в зеленую краску примерно на два метра. С синим, затертым линолиумом.
Из личного пространства у больных была только койка. Проходы около нее нужно было делить с соседом. Разрешенные личные вещи, хранятся в отдельной комнате, ключи от которой у санитаров и медсестер. Не разрешенные вещи, местные их называли "Лом" прятались в матрацах и вообще где только можно. Интерьер палаты не отличается от коридорного.
– Кто мне сходит за обедом? – спросил Хроник.
– Й…й..й..й…й. йа..я.я схожу, – откликнулся Заика. В больнице особых занятий не было, поэтому пройтись с какой – нибудь целью это было уже радость.
– Вали Заика, принеси мне бифштекс! – Заика повернулся. – Давай, давай, и без него не возвращайся.
О бифштексах Хроник слышал только в детстве и то из фильма. Он не знал, как это блюдо выглядит.
Ожидая свою баланду, Хроник вспомнил, как он еще совсем маленький был с родителями в городе. На пригородном вокзале они зашли в местную забегаловку. Наверное, это было первое кафе в котором побывал Хроник. Повсюду было очень много народа. Шум и шарканье ногами по грязной плитке
