Елизаветы всего на двенадцать лет. И тут дочь словно с ума сошла. Она начала нас просто изводить своими выходками, грубостью и дерзостью. Она почему-то решила, что я не должен был снова жениться. Конечно, она уже была в подростковом возрасте, что только еще больше усугубляло ситуацию. Все втроем под одной крышей мы продержались только год. Потом я решил, что лучше будет, если Елизавета отправится в закрытый пансионат за границу. Конечно, условия жизни там были спартанские, но я посчитал, что это лучше. Потому что дома Елизавета вконец избаловалась. Прислуга от нее уже тоже стонать начала. Чуть что не так, так сразу ор, визг и демонстративное кидание вещей прямо в горничную. Однажды она плеснула в лицо горячий чай. Просто чудом не произошло ожога… Ну, пансионат хоть как-то привел Елизавету в чувство, она хотя бы поняла, что хлеб на деревьях не растет, и все такое прочее. Да и режим там был достаточно суровый: ранний утренний подъем, пробежка в любую погоду, еда безо всяких гастрономических изысков и скромная одежда. Конечно, дочь писала письма, в которых описывала, в каких ужасных, по ее мнению, условиях ей приходится там находиться. Ясное дело, там не было тепличных условий, в которых она жила дома, и ее капризы никто не кидался исполнять. И потом, зная Елизавету и ее склонность к преувеличениям, я отдавал себе отчет в том, что никто ее там не истязает ни бытом, ни занятиями по программе. Но вот моя вторая супруга, Анжелика, принимала все жалобы Лизы за чистую монету и в конце концов уговорила меня забрать дочь из пансионата. Я согласился, рассудив, что пребывание там сделало свое дело, то есть Елизавета поняла, что мир вокруг нее не вращается. Но, как оказалось, я ошибался. Нет, совсем уж вопиющим образом дочь себя не вела. Но тем не менее привычка настаивать на своем и добиваться своего у нее осталась. Возможно, это у нее уже в крови. И ничего с этим не поделаешь. В общем, к Анжелике она продолжала относиться порой дерзко и вызывающе. Со мной у нее установились более или менее нейтральные отношения. И вроде бы все ничего, жизнь наша постепенно стала налаживаться, но у Анжелики вскоре после возвращения Елизаветы развился острый лейкоз, и все попытки спасти ее оказались тщетны…
Я во второй раз сочувственно покачала головой.
– А тут еще это ее замужество! – Новохатский возмущенно покрутил головой.
– Так Елизавета Георгиевна замужем? – удивилась я, подумав, почему же в таком случае в предстоящей поездке ее не сопровождает муж.
– Уже нет, слава богу, – развеял мои сомнения Новохатский. – С этой блажью покончено. Видите ли, Евгения Максимовна, как я уже сказал ранее, Елизавета всегда все делала и делает мне наперекор. Даже если и понимает, что ведет себя неправильно и что ее дурь ей же и выходит боком. Ведь она же прекрасно знала, что выйдет замуж только за того, чью кандидатуру выберу я. Но нет, она решила все сделать по-своему. Ну, ладно, подурила, потешила свое самолюбие и успокоилась. Замуж она, конечно же, выйдет, но не ранее того, когда я решу. Кандидатура есть, это сын моего компаньона. И этот брак будет выгоден как для меня, так и для него.
«А
