style="font-size:15px;"> Я пытался не думать об этом, но тщетно.
Я подбрасывал ожерелье на ладони, думая о других ожерельях, – особенно о том, которое сейчас намотано на запястье Тераэта. Забавно, что он не надел мой гаэш на шею. Мой дед тоже носил гаэш госпожи Мии на запястье. Оба словно хотели отстраниться от своих чудовищных деяний, обращаясь с управляющим амулетом как с временным украшением.
Я подумал о том, когда именно Детик заглянет в бархатный мешочек и поймет, что продал меня за несколько звенящих медных браслетов – тех, которые и так принадлежали ему. Наверное, он уже это узнал, но при всех мерах предосторожности, которые принял Тераэт, чтобы уйти от погони, шансы аукционного дома выследить нас были невелики.
Возможно, за такую ошибку Детика казнят. Эта мысль вызвала у меня улыбку, хотя я и понимал, что сейчас веду себя как лицемер: в Кууре у меня были знакомые, связанные с работорговцами. Однако они не владели мной. А Детик владел, и я надеялся, что он сгниет.
Одеждой мне служила только черная накидка Тераэта, поэтому я привязал ожерелье со «слезами звезд» поверх своего, в надежде спрятать его под высоким воротником и за иллюзиями, созданными Хамезрой. В поездке я буду держаться подальше от посторонних глаз и изучать «слезы звезд» до тех пор, пока они не станут еще одним материалом, который я умею прятать.
Когда я вернулся, переговоры Тераэта и Джувала подходили к концу. Хамезра уже стояла рядом со своим сыном. Деньги перешли из рук в руки, и один из моряков показал нам крошечную каюту с двумя двухъярусными койками, где мы (в теории)[25] могли спать в течение всей поездки.
Через полчаса после нашего появления перевозящий рабов корабль под названием «Страдание» поднял якорь и вышел в море.
6: Отец Грача
(Рассказ Коготь)
Тридцать пять шагов от фонтана в центре дворика, усаженного цветами, до лестницы в его задней части. Две ступеньки, затем коридор. Слева – дверь в комнату Олы, а за дверью справа еще одна лестница. Еще десять ступенек, небольшой поворот, еще десять ступенек, затем дверь.
Сурдье знал этот путь наизусть, и это было весьма кстати, поскольку он ни разу его не видел.
Слепой музыкант открыл дверь, нахмурился и вздохнул. Его сын храпел…
Кирин, тебе это неприятно?
О, какая жалость. Наверное, ты только что понял, что Сурдье – часть моей коллекции воспоминаний. Ты тоже, хотя и в меньшей степени.
Ты этого не знал? Ой…
Ну, теперь знаешь, утенок. Сурдье – часть меня, и он действует весьма энергично. Он так хочет защитить тебя. Отцовская любовь – такая сильная.
Во гневе ты очарователен.
Ну так вот…
Его приемный сын храпел на одной из кроватей, втиснутых в кладовую, которую превратили в жилую комнату. Им двоим хватало места, пока Кирин был мелким, но с тех пор парень повзрослел и вытянулся.
Теперь
В койке на невольничьем судне, построенном в Жериасе, обычно может удобно устроиться человек ростом до 5 футов 2 двух дюймов. Для сравнения: рост среднего куурца – 5 футов 6 дюймов, среднего жериасца – 5 футов 8 дюймов, а среднего ванэ – 6 футов 2 дюйма. Поэтому на вопрос «кто может удобно устроиться на такой койке?» следует отвечать «никто». Это – яркий пример того, что работорговцы из Жериаса стремятся извлечь максимум выгоды из доступного пространства, даже за счет пассажиров, оплативших свой проезд.
