пространство и время.
– И пока неясно, на какой планете и в каком измерении вы были? – произнесла она, настраиваясь не его волну.
Он покачал головой и принялся старательно дуть на суп.
– Зоуи так делает, – засмеялась Миа.
Он заметил усилие, с которым она держала себя в руках.
– Как она? Вы ее видели тогда, под Ричмондом?
– Не слишком. Но я знаю, что она поправляется, и без рецидивов. Некоторые пациенты быстро справляются с ранними симптомами Зальцбурга, другие долго не могут выйти из первой, тяжелой, фазы.
– Честно говоря, я был удивлен, увидев вас. Приятно удивлен, конечно, но все же. Но ваш компаньон…
– Алан? – переспросила она как бы даже виновато.
– Вы, вроде, говорили, что он мертв?
– Не только говорила, но и отчасти надеялась на это.
– Как он вас нашел?
– Нашел?! Да он все и устроил! То, что я бегу из страны в страну, что за мной гоняются убийцы, а я гоняюсь за обрывками информации. В Риме он организовал мой арест, чтобы привезти меня сюда. Он сказал, что они убьют Олли, – она зажмурилась, и из-под опущенных век рекой потекли слезы. – Ясно, что Майерс назначил его руководить всей операцией здесь. Он хочет, чтобы я продолжала исследования. Ему нужен прорыв, но он считает, что меня нужно подталкивать.
– Угрожая убийством? Чушь какая-то.
– Что тут скажешь… Он больной на всю голову и уже сидел бы где-нибудь в тюрьме, если бы не был таким блестящим ученым.
– Вы льстите подонку. Чего он, по-вашему, добивается?
– Стать человеком? – предположила Миа.
– Глупости. Он вас использует, как всегда использовал.
– А вам не приходило в голову, что я его тоже использую?! – спросила Миа с вызовом.
Нет, Джеку такое не приходило в голову.
– А что это за двойняшки с вами?
– София и Ноэми. С ними работал доктор Путелли. Они первые известные пациенты с полным набором из восьми генов Зальцбурга.
– Значит, треть популяции имеет двадцать четыре хромосомы, тогда как остальные должны довольствоваться двадцатью тремя. Чувствую, как во мне развивается комплекс неполноценности.
– Вас можно понять. У девочек, как и у других пациентов, все начиналось плохо: снижение костной массы, потеря речи, болезненная реакция на свет и т. д. А потом вдруг проявились доминантные гены Зальцбурга.
– Которые в 48-й хроматиде?
– Да. Мы сначала не знали, но первыми заявили о себе рецессивные гены 47-й хроматиды, и только по мере появления новых взрывных волн начали работать доминантные гены 48-й.
– То, что мы наблюдали у Гранта: из хилого шестидесятилетнего дядечки с плохой кожей он за несколько дней превратился в загорелого атлета. Не говоря уже о способности к восстановлению после ранений.
– Восстановлению? – заинтересовалась
