но годы шли, стадион ветшал, разваливался, и вот уже оказалось, что ремонтировать особо и нечего. Рядом со стадионом построили церковь. Старые надгробия вывезли на новое кладбище и составили возле избушки Сторожа. Люди говорят, что иногда видят Сторожа, сидящего меж надгробных камней. Он что-то шепчет, водит пальцами по именам и фамилиям, по датам рождения и смерти. Улыбается. Врут, наверное.
Я прошел мимо церкви, мимо стадиона и перед Слободой свернул налево. Новое кладбище в Холмгороде было самым ярким местом. Так повелось – красить оградки только в кричащие цвета. Здесь и салатовый, и бирюзовый, и фуксия. Оранжевый и красный, голубой и фиолетовый, а кресты над могилами в один цвет – розовый. А песок на могилах не крашеный – холмгородский – рыжий.
Сторож сидел на крыльце с бас-гитарой, подключенной к комбику.
– Привет, – сказал я.
– Привет, – ответил он, – присаживайся.
Я сел рядом с ним. Сторож чуть коснулся струн. Я не услышал, но почувствовал, как завибрировала струна. Сторож нашел ритм и запел:
Я сделан из далеких городов,
В которых, может, никогда не буду.
Я эти города люблю за то,
Что люди в них живут и верят в чудо.
Дальше он запнулся и продолжил петь неразборчиво, как делают дети, когда забыли текст песни, но во что бы то ни стало хотят продолжить. Затем Сторож снова нашелся:
Я сделан из недаренных цветов,
Я из упреков, споров, возражений.
Я состою из самых длинных слов,
А также из коротких предложений.
– Твои стихи? – спросил я, когда он закончил.
– Нет, это группа «Альфа», песня называется «Я сделан из такого вещества».
– Красиво.
– Красиво.
Сторож вошел в избушку и вынес две лопаты.
– Пошли? – он посмотрел на небо и повел носом. – Ночь будет теплой.
– Пойдем.
Ночь упала с неба, когда мы уже заканчивали могилу для мамы Мотылька. Идти пришлось почти на ощупь.
– Правда, что Володя по ночам по кладбищу носится? – спросил я, когда мы вернулись к избушке.
– Правда, сейчас покажу.
Сторож взял бас-гитару. Он выкрутил громкость на полную и, что было сил, оттянул самую толстую струну. Звук получился громкий, глубокий. Мне показалось, что он не снаружи, а где-то внутри меня. Когда снова стало тихо, я услышал вдалеке Володино ыыыууу.
– А чего он носится? – спросил я.
– Счастлив.
– Почему?
– Да пес его знает.
– Я пойду.
– Иди, – Сторож пожал мне руку.
– Помнишь, как мы дружили с мертвецами, Вить? Сторож вздрогнул, услышав свое имя.
– Помню, я с ними до сих пор дружу.
Когда вышел за ворота кладбища, я снова услышал песню
