толпа журналистов и фотографов, и я потерял ее из виду.
Из толпы вышел Петелли. Он улыбался, но его взгляд оставался злым и напряженным.
– Ладно, Фаррар, – произнес он. – Ты знаешь, что тебя ждет.
Он отвернулся, чтобы поговорить с антрепренером Кида; ко мне подошел Уоллер и набросил мне на плечи халат. Его лицо было серым, глаза бегали.
Когда я покинул ринг, то увидел Пепи. С ухмылкой на лице он ожидал меня в дальнем конце пандуса.
7
Я чувствовал себя в безопасности, пока в раздевалке было полно болельщиков и журналистов, которые пришли поздравить меня с победой и сказать, какой я хороший боец. Но когда их волна схлынула, я понял, что неприятности не заставят себя долго ждать.
Уоллер вернулся в раздевалку вместе со мной. Ему было страшно, и, закончив массаж, он начал нервно и с какой-то тоской поглядывать на дверь. Том Рош тоже пришел, но я быстро его выпроводил. Мне не хотелось, чтобы он попал из-за меня в беду.
Теперь в раздевалке оставались только пара журналистов и трое болельщиков, споривших в углу о том, кто из тяжеловесов прежних времен обладал самым сильным ударом, и они не обращали на меня никакого внимания.
– Ладно, Генри, – сказал я, завязывая галстук, – не жди меня. Спасибо за все, что ты сделал.
– Всегда готов помочь вам, чем смогу, – ответил Уоллер. – Пора вам выбираться отсюда, и побыстрее. Не дайте им схватить вас. – Тыльной стороной ладони он вытер потное лицо. – Не стоило так делать.
– Не стоило как делать?
Когда я повернулся, у меня по спине побежали мурашки. Передо мной стояла она в своем яблочно-зеленом костюме. Ее огромные темные глаза в упор смотрели на меня, между пальцами в белых перчатках была зажата сигарета.
– Джонни, так что тебе не следовало делать?
Уоллер отошел в сторону и выскользнул из комнаты, оставив меня таращиться на нее. Наверное, я напоминал парализованного, да при этом еще и глухонемого. Спорщики в углу замолчали и с интересом ее разглядывали.
Один из журналистов сказал:
– Пойдем, ребята. Это как раз тот случай, когда боксеру надо остаться одному, без друзей.
Все рассмеялись, как будто услышали лучшую шутку в мире, и вышли. Небольшая раздевалка внезапно показалась мне огромной.
– Привет, – сказал я и потянулся за пиджаком. – Вы что-нибудь выиграли?
Она улыбнулась. Ее мелкие ровные зубы казались особенно белыми на фоне алых губ.
– Тысячу, но, когда вы упали, со мной чуть не случился сердечный приступ. Я поставила четыре сотни и думала, что потеряла их.
– Простите, – ответил я. – Но у самого ринга сидела одна девушка, и я мог думать только о ней. Она отвлекала меня от боя.
– Вот как! – Она посмотрела на меня из-под густых ресниц. – И как же ей это удавалось?
– Она оказалась самой
