условия природные требуются, а потому и не везде залегают богатства, тысячелетиями укладывалось оно в недра и не всюду.
– А где ж его в других местах роют? – Собеседник продолжал пытливо смотреть на Рачковского.
– К примеру, в Томской губернии как два десятка лет найдено было. Случай особый, можно сказать, дюже уникальный.
– Что ж так? – снова подал голос Семён.
– Коль любопытство разбирает, можно и просветить. Хотя ради истины, где правда, где выдумка, судить не берусь, расскажу, что сам от людей слышал, о чём писали. Жил в тайге некий томской старообрядец, по имени вроде как Егор, а фамилии то ли Лесовик, то ли Лесной, но это не столь и важно. Не один проживал, а с дочкой. Отшельниками прозябали, чем занимались, как жили, никому до них не было дела. А далее, как узнали о его тайном знании пород и намыве золота на речке, где он добывал его, так молва, словно птица, вылетела и понеслась.
– Где такая речка-то, неуж богатая, и почто в одиночку копошился? – не унимался Семён, а все глянули на него, мол, вот же пристал к барину с расспросами, а самим-то страсть как хотелось историю дослушать до конца.
Рачковский взялся за чай, отпил пару глотков и, удовлетворённый его вкусом, продолжал:
– Речка невеликая, Берикуль имеет название. Про неё в народе так и говорили: бери золота хоть куль, а она и была богатая. Конечно, кулями не намывали, где ж такое возможно, но содержание металла в её породах имелось высокое. Находились люди и по-иному название этой речке выдумывали. А в то время один из купцов со своим родственником решили оставить свою винную торговлю, а перекинуться на поиски и добычу золота. Вот тут-то слух до них и долетел об этом Егоре Лесном, вернее, о речке, что золотом покрыта. С оформленным разрешением на добычу драгоценностей они прямиком на эту речку и отправили своих доверенных людей. А те крутились, крутились, выведывали, расспрашивали, деньги тратили, да и вернулись ни с чем – ничего ни от кого не узнали, а старообрядец им не открылся, затаился с мыслями своими. Так купец сам поехал до него, да не застал живым – убил его кто-то.
– А как же купец узнал тогда, где речка золотая? – вопрос уже задал Окулов.
– Помогла ему воспитанница Лесного, вся в горе, в слезах по батюшке, открылась купцу, показала, где золото мылось. И началась работа, поплыло золото в руки, а потом и залихорадило всяких людей в тех местах. Каждый норовил копать и незаконно пески полоскать, всякое случалось там, до межусобиц и бойни дело доходило, алчность и глаза завидущие людьми руководили – о том люди судачили и газеты писали… – Рачковский замолчал и допивал чай.
Вдруг где-то в ночи как ухнуло, и эхом отозвалось в распадке между сопками.
– Что это? – насторожился Трубников, замерев в руках с кружкой недопитого чая.
– Где-то глыба от скалы отвалилась, вот и застонали сопки, – предположил Севастьян.
– А может, и не скала, то ж мощь крепкая, чего ей сыпаться, – засомневался Завьялов.
– Чему
