и дорогие места, где можно с ним столкнуться.
Но сегодня утром у меня легкое головокружение. К тому же я потерялась. В итоге я забрела в безлюдный и темный, как открытая пасть, тупик. Смотрю наверх, на голубую полоску неба, зажатого между высокими домами трущоб. Какая жара! На едва ощутимом ветерке покачивается белье. Я очень хочу пить. Смотрю на вызывающе яркие трусики и эротичное дамское белье – красное, синее, черное, – что колышется на воздухе, будто анархичные знамена сексуальности.
– Эй!
Я оборачиваюсь.
– Soldi!
– Dacci i soldi! [17]
В конце переулка стоят четверо детей – нет, подростков. Метрах в пяти от меня. Долговязые и тощие. Подходят ближе, они хотят денег. Моего скудного итальянского достаточно, чтобы это понять.
«Отдавай деньги!»
Я разворачиваюсь и тут же прихожу в отчаяние. Совсем забыла, что я в чертовом тупике. Нервно смотрю наверх. Может, кто-нибудь стоит у окна, дышит свежим воздухом. Но слышу я лишь звук закрываемых ставен. Люди отворачиваются, уходят. Не смотри, не становись свидетелем, держи рот на замке. Омерта.
– Dacci i soldi!
– Но у меня нет денег!
Почему я так поступаю? Почему сопротивляюсь? Эти малолетки наверняка наркоманы. Четверо из тысячи таких же пристрастных к героину неаполитанцев, рабов «Каморры». Грязные джинсы, желтушные лица, красные глаза – да уж, плохие новости. Им всего-то нужно пару евро на дозу. Так ведь?
Но у меня мало денег, я много работала, чтобы скопить их. Поэтому мне вдруг хочется дать отпор.
– Денег нет! Оставьте меня!
– Vacca, – с ухмылкой говорит один из пареньков, самый высокий и худощавый. – Vacca Americana!
«Американская корова».
Будь они неладны! Уже готовлюсь побежать напролом, крича во все горло, просто пробиться сквозь их компанию. Вот что я должна сделать. Бежать и пробивать путь к главной пристани Испанского квартала, где в резиновых сапогах стоят торговцы рыбой и выливают на мощенную темным булыжником дорогу серебристую чешую и рыбью кровь – блестки на красных волнах.
Один из наркоманов достает нож. Длинный и кровожадный, он сверкает на жарком южном солнце, что все ниже сползает по полоске неба над трущобами.
Паренек улыбается.
И тогда я понимаю, что все намного хуже простого ограбления.
5
Вот черт! Стану сопротивляться, они запросто убьют меня, даже ненамеренно – но этот сверкающий нож… Длинный и зловещий.
Один из худощавых парней, со свежей и некачественной татуировкой на шее, похожей на лишай, делает шаг вперед. Хочет загнать меня в угол. Будто я очередная крыса в неаполитанском переулке.
Нож – продолговатый и твердый, как фаллос. В отчаянии смотрю на небо, откуда нет спасения, затем на безжалостную
– Деньги!
– Дай нам деньги!
