надежда этого мира. Ты должен сиять, как прежде. Супруга поможет тебе обрести утраченное. Поможет спасти тебя и всю Сагенею. С ней ты станешь великим!
Алира зажала рот рукой, чтобы не завыть прямо под дверью. Значит, с ней он стал хуже?! Не сияет больше?! Ей ведь казалось…
– Ты ведь просил об этом когда-то. Или ты не рад?
– Рад, конечно, рад, – бросил Эрик, не задумываясь. Это то, о чем он твердил два столетия, но сейчас все стало сложнее, обстоятельства изменились.
У Алиры сердце сжалось от отчаяния. Когда речь зашла о Наримель – Эрик выбрал ту, не задумываясь. Вот, кого он любит по-настоящему. А она, Алира, была заменой и утешением, но не любовью.
– Что я, по-твоему, должен сказать Алире? – зло бросил Эрик.
Она не знала, просто почувствовала, что ему тоже плохо, тяжело. Он действительно не ждал такого. От этого стало еще горше. Алира закусила до крови губу, давя всхлипы. Так она даже ненавидеть его за это решение не сможет, потому что Эрик не виноват, что боги так распорядились, и в том, что не смог искренне полюбить саму Алиру, тоже не виноват.
– Владыка, никому не дано проникнуть в глубокий замысел великих создателей. Надеюсь, леди Алира стойко примет их волю, за что несомненно будет вознаграждена, – закончил вестник Галин.
Эрик устало рухнул в кресло и, глядя на сына, тихо сказал:
– Объяви нам его волю.
Алира прислонилась к двери, отворачиваясь: она не хотела больше смотреть на мужа, не хотела видеть, как его глаза вспыхнут, когда произнесут заветные слова, но свой приговор она дослушает. Раз все его приняли, то ей ничего другого не остается. Как можно бороться немой и в полной темноте. Одна, совсем одна.
– Твоя жена, королева Наримель, вернется к тебе, и заживете вы в мире и согласии. И когда нога ее ступит на зачарованные земли, твой брак с Алирой, дочерью Армейла, будет считаться расторгнутым. Она станет свободной женщиной и сможет выбрать себе мужа, если того пожелает! – торжественно и спокойно сказал вестник Галин, обводя взглядом всех присутствующих, всех заинтересованных.
Эдрик, которого пригласили, как ближайшего родственника королевы, метнулся к двери. Его сердце разрывалось от жалости к сестре. Он знал, чувствовал в глубине души, что так не бывает. Бессмертный и смертная – всегда боль. Он на мгновение вспомнил свою невесту. Ее ведь тоже не отдают ему – возможно, не зря?..
– Эдрик, стой! – Он замер, сжимая ручку двери. – Я сам поговорю с ней. Она должна услышать это от меня.
Алира отскочила от двери и бросилась прочь. Она бежала, не разбирая дороги, не замечая удивленных взглядов. Взмахом руки отпустила стражу и, захлопнув за собой дверь, упала в кресло, уставившись в темноту. Слезы, душившие под дверью кабинета, высохли. Алира огляделась, пытаясь осознать, поверить, принять. Вот ее комната: шторы насыщенного синего цвета, изящный буфет, напольные вазоны с полевыми цветами. В тонкой элегантной вазе до сих пор цвел мак, и венок хоть
