глаз заворожен кружением колонн и аркад, голубиной синевой ажурных окон и неба над крышей, запорошенного мельканием ласточек.
Изощренная вязь в гипсе и дереве оконных решеток создает дробление света, смягчает взгляд, замедляя созерцание.
Давным-давно выцветшие синь и золото – как благородная слоновая кость – на резных капителях хрупких, словно бамбук, колонн…
Полдневное солнце на мшистых черепицах…
Бег воды по желобам фонтанов…
Всепроникающая в воздухе душистость мирта…
Вы погружаетесь в божественную летаргию, вы просто не в силах выкарабкаться из этого сна, выбраться из ритмов кружения застывших черно-зеленых кипарисов…
– Видишь, – сказал задумчиво мой муж, который то пропадал где-то в глубинах залов, то выныривал оттуда и возникал рядом, – они окружали себя такой изысканной красотой. Роскошь и нега – вот что заполняло их жизнь… Все здесь создано для расслабления. Казалось бы, после двух месяцев такой жизни и сабли не поднять, не удержать в изнеженной руке. А они вон – садились в седло и мчались рубить человеческие головы. Там – понятно: суровые христианские рыцари, их мрачные холодные замки, суровость и грубость солдатского бивуака. Но эти, погрузившие себя в сладостный покой миртовых аллей?..
– Потому и были разбиты и изгнаны, – ответила я.
…В зале, где казнили благородных рыцарей семьи Абенсеррахес, один из гидов ложился на пол, призывая к тому же пожилых японских экскурсанток из своей группы, – хотел показать, как что-то там отражается в фонтане, если под определенным от пола углом смотреть через дворик в противоположную залу… Вскакивал и ложился, вскакивал и вновь припадал к узорным плитам…
Японки вежливо приседали на корточки, склоняли головы, честно пытались углядеть какие-то знаки на водяной глади мавританских зеркал…
5
От Гранады до Мадрида – поля красных маков, порой так густо растущих, что из окна автобуса кажется – большая кровь здесь пролита.
Афиши, расклеенные на тумбах по всему городу, предлагали поучаствовать в ферии Сан-Исидро Землепашца – святого, покровителя города. Наша гостиница оказалась неподалеку от арены де Торос – гигантского колизея, пропахшего мясокомбинатом. Индустрия забоя быков, издревле поставленная на широкую ногу… Четыре яруса мавританских арок с гербами – внизу одинарных, на втором и третьем ярусе двойных – подпирали все это великолепие.
Ферия Сан-Исидро была в самом разгаре.
Ежедневно, утром и вечером, забивали по традиции шесть быков. Перед началом корриды у касс выстраивалась длинная очередь. Всем желающим раздавали козырьки от солнца и газету «Ля рацон» с обзорами коррид и фотографиями фаворитов в особо волнующие моменты боя. В этом году любимцами публики были Жозе Томас, Курро Васкуэс, Жозелитто и особенно отчаянный Давид Луджульяно, посылающий трибунам
