с детства не выношу тишины и даже когда готовлю или занимаюсь иным общественным делом, слушаю музыку или включаю фоном телевизор. То же самое я сделала и сейчас. По одному из двадцати доступных каналов шёл концерт, посвящённый какой-то исторической дате – её я пропустила мимо ушей, поскольку было нечто другое, что занимало меня сейчас куда больше. А именно – то, что находилось в холодильнике. Там была пустота.
Серьёзно, неужели мы вправду рассчитывали, что нам сдадут квартиру в Москве, да ещё и едой снабдят?
– Свет, а что мы есть будем? – кричу я.
Но в ответ слышу невнятное:
– Что хочешь. Я вообще есть не хочу.
– Отлично, одной проблемой меньше, – выдыхаю вслух, хотя про себя не могла сказать того же. Лично мне пока есть хочется лишь немного, но думать о том, чем утолить голод, нужно уже сейчас.
– Выступает Сергей Арсеньев, – вклинивается в мои раздумья голос ведущего.
Замечательно! Только этого мне сейчас и не хватало.
Однако выключать телевизор я не стала, а, вздохнув, позвала подругу. Может, это и правда счастливый знак: только заселились, и он тут как тут?
В этот раз она даже не обиделась на обычно раздражающее её местоимение «твой» – а я этого певца только так и обозначала – примчалась за доли секунды и застыла перед экраном с таким умилительным видом, что я поспешила выйти. На этот раз совсем не потому, что не разделяю страсти Светы, а потому, что считаю себя лишней в этом «действе». Неужели это и правда любовь? Неужели этого ей достаточно? Мне всегда казалось, что любовь – это нечто большее. Гораздо большее! А как же поцелуи, прогулки и разговоры по душам? Вот и решай теперь: то ли я от жизни отстала, то ли Света не хочет этого понимать.
– Всё, – разочарованно вздохнув, подруга вернулась в комнату.
– Довольна? Это вместо сказки на ночь.
– Ха-ха, – выдавливает она с кислой физиономией, даже не улыбнувшись моей шутке. – Только ты зря завидуешь. У меня хоть какая-то радость в жизни есть, а ты чем подзаряжаешься?
– Странные у тебя понятия о радостях. Я вот смотрю на жизнь более оптимистично и, кстати, совсем не хотела бы зависеть от кого-то или чего-то, даже если бы вся радость жизни заключалось только в этом человеке или предмете.
Она не ответила, снова уткнувшись в монитор и давая понять, что разговор окончен. Не знаю, что это с ней произошло, но вместо привычной эйфории от выступления своего любимчика на её лице вырисовывается лишь наличие вселенской скорби, а потому я всё же рискую поинтересоваться:
– Что-то произошло?
– Да.
Только и всего? Немного я добилась.
И всё-таки предпримаю новую попытку разговорить мрачную подругу, хотя терпеть не могу лезть другим душу.
– Свет? Это, часом, не с твоим… – я тут же прикусываю
