пошевелиться.
– Яна, вы по-прежнему в кинотеатре. Вам нечего бояться. На счет десять, зажжется свет. Фильм закончился. Один, два…
Яна открыла глаза. Голова была неприятно тяжелой.
– Как-то быстро все закончилось, доктор. Или это только мне так показалось? Что это? – она только сейчас поняла, что держит в руках бумагу и карандаш. – Давно не рисовала. Я рассказала, что-нибудь интересное?
– Вы рассказали эпизод из своего детства. К сожалению, не удалось точно определить временной промежуток. Вы с мамой и неким Дмитрием жили в деревенском доме. Вы любили маму-художницу и хотели рисовать, как она. Дима же вас постоянно запирал, и думаю, бил вашу мать. Она плакала, а вы это часто слышали. Шум ссоры и женский плач. Ничего удивительного, что после похищения, ваши детские страхи обострились.
– Максим Сергеевич, – Яна не знала, что ей делать- немедленно уйти, хлопнув дверью, обвинив врача в некомпетентности или все-таки дослушать до конца. – Видите ли, мои родители никогда не жили в деревне, мама работает проводницей, папу зовут не Димой, а Антоном, и бить маму он никак не мог. Во —первых, он – противник насилия, во-вторых, у них разные весовые категории. Скорее мама побила бы папу.
Максим Сергеевич участливо посмотрел на нее, а потом спросил:
– Какое у вас самое раннее воспоминание из детства, Яна Антоновна?
IV
Яна сидела в машине, и третий час подряд смотрела, как по лобовому стеклу стекают капли дождя. Ворошить или нет прошлое? Имеет ли это смысл теперь? Она никогда не понимала приемных детей, которые начинают разыскивать настоящих родителей через долгие годы. Зачем? Но плач за стеной продолжал звучать в ушах. Как все произошло? Почему меня бросили? Может быть, психолог все же ошибается? Яна все же набрала номер матери:
– Здравствуй, мам. Нет, нет, я в порядке. Скажи, а папа дома? Нет? Это хорошо. Мама, нам надо серьезно поговорить. Наедине.
…Лидия Семеновна встретила Яну только что испеченным манником.
– Руки мой, дочка, и скорее за стол. Почаевничаем с тобой. Ты опять, что ли на диете сидишь? Худющая стала, одни глаза торчат.
– Пахнет как, – Яна с наслаждением вдохнула аромат свежеиспеченного пирога. – Нет, мама. Просто никак не приду в себя после случившегося.
– Убить его мало, Стаса этого. – Лидия Семеновна грохнула чайником о стол. – Не представляешь, что мы пережили, пока тебя искали, чего только не передумали.
– Мама, сядь, пожалуйста. – попросила Яна. – Я должна спросить у тебя одну вещь. Не обижайся, пожалуйста. И не лги ради моего спокойствия. Это правда, важно.
– Что случилось, Яночка? —непривычно тихо спросила Лидия Семновна.
– Как я к вам попала, мама? Только не отшучивайся про капусту и аистов.
– Почему ты спрашиваешь, Яна?
– Я была у психолога. Меня мучает один и тот же сон. Женский плач за стеной, крики. Я должна помочь, но я не могу пошевелиться. Врач предложил гипнотерапию, и я согласилась на один сеанс.
