Кэтрин.
– Хорошо, я возьму себе кофе, а тебе… Чай?
– Да, спасибо.
– Заказал, скоро принесут, а пока расскажи о себе. Чем ты занимаешься?
– Я комик.
– Комик? Звучит как-то несерьезно.
– Сказал детский аниматор…
– Я режиссер-постановщик! Это временная подработка. Знаешь, как трудно пробиться юному таланту в Нью-Йорке? Весь Бродвей кишит крысами, готовыми на все ради карьеры, я не могу так. Я творец.
– Чай, – сказал внезапно появившийся на горизонте официант, – Ваш капучино.
В голове Кейт проскользнула интереснейшая задумка. А что если сменить отработанную годами тактику? Прекратить тратить свое время на бессмысленные поддакивания и, возможно, собрать уникальный свежий материал для следующего открытого микрофона.
– Надо начать раздражать тех, кто раздражает меня. Выводить их из себя, чтобы они сбежали первыми, – про себя сформулировала Кейт, – Эдакая «маскировка сучкой». Над названием я еще поразмышляю…
– О чем задумалась? – прервал молчание Лиам.
– Как ты относишься к фиктивным бракам? – не успев ничего придумать, сказала она то, что когда-то ей говорил один из старейшин черного списка.
– Не знаю, зачем ты спрашиваешь? – пробормотал обескураженный ухажер.
– Вообще-то я из Австралии, – тут она поняла, что бруклинский акцент ее выдает и неумело перешла на тот, что слышала лишь в кино, – Мнье ваабще-то льехко дается амьериканское произношьение, поэтому я снова перейду на знакомый тебе английский.
– Вау, круто! У меня еще никогда не было австралийки…
– Ты так и не ответил. Женишься на мне? Мне нужна грин-карта, учебная виза давно закончилась, я здесь… Как бы сказать… Нелегально.
– Мне нравятся плохие девочки, – во второй раз ловко обошел он основной вопрос.
– Ответь, – потребовала забывшая о манерах и увлеченная своим спектаклем одного актера Кейт.
– Знаешь, я обычно не рассказываю об этом на первом свидании, но моя семья очень состоятельна по американским меркам. У нас есть две квартиры в Бруклине и дом в Хэмптонс. С таким имуществом я завидный жених не только среди иммигранток.
Кейт безудержно смеялась про себя, ведь у ее семьи были: две квартиры в Бруклине, три на Манхэттене, дом и конюшня в Ист-Хэмптон. Смех сменился жутким презрением и это прослеживалось в ее надменном взгляде.
Самопровозглашенный завидный жених, похоже, не поддавался на провокации, приведшие саму Кейт в ужас, когда она услышала их впервые несколько лет назад.
Его звали Джошуа О’Коннел. Сам факт того, как он каждый раз произносил свое имя, говорил о неусмиримом эго, но юная и падкая на внешность Кэтрин не сложила два плюс два. На первом и последнем свидании
