вон.
– Лютик… я же, – врачиха сползла со стола, – тоже хочу. – И так пошло облизала свой палец, что меня перекосило.
– На хуй пошла! – сказал еще злее и отвернулся.
Когда дверь щелкнула, а шаги мерно застучали по паркету в коридоре, я стиснул зубы до острой боли и в застывшую тишину кабинета, что пропахла сексом и похотью, сказал:
– Если бы ты не была беременной, я бы тебя…
Глава 11. Ангел
Я кивнула охраннику:
– Спасибо, Слава. Мне и самой тут больше нравится.
Он с сочувствием окинул меня взглядом и оставил одну. Я осмотрелась в большом, пахнущем мужским соленым потом и железом, зале. Подошла к окну и распахнула створки, впуская свежий воздух.
Разумеется, я солгала, и на улице выполнять гимнастику для беременных намного приятнее, чем в наполненном гирями и грушами душном помещении. Но возражать, конечно же, не стала. Меня до чёртиков напугал Лютый, с острым взглядом которого я столкнулась через окно. Да я бы и в подвал пошла, лишь бы подальше от этого огромного урода.
Я в плену. Здесь моё мнение интересует окружающих так же, как и испуганное блеянье барашка, которого ведут на убой. Несколько дней Лютого я видела лишь мельком или издалека, но его опасно-ощутимое присутствие не позволяло мне расслабиться ни на секунду. Ведь приказ о том, чтобы меня доставили в комнату рядом с его, я расслышала прекрасно. Да урод и не пытался скрывать. Как и угрозу изнасиловать, если попытаюсь сбежать. Забыть такое невозможно. Второго унижения я не вынесу.
И уж точно потеряю ребёнка… Выносить бы.
От ужаса перед будущим всё нутро сводило острой болью, трудно было дышать. Мне даже представить жутко, каково будет жить здесь девять месяцев. Но ещё страшнее думать о том, что будет потом. Как Лютый, отобрав ребёнка, вышвырнет меня окровавленную сразу после родов. Я не сомневалась, что так и будет. Повезёт, если он даст мне родить самой, а не вырежет из меня малыша.
В груди все переворачивалось, будто льдом обжигающим набивало грудь. Ненавижу подонка! И боюсь его отчаянно.
Я видела, как он на меня смотрит. Словно убивает взглядом, расчленяет им, сдирает кожу и вытягивает жилы. Я леденела от страха каждый раз, когда слышала звук шагов за стеной, кричала от ужаса во сне, когда снилось, как Лютый склоняется надо мной, раздирает моё тело, отбирая единственное, почему я ему ещё нужна живой.
Зажмурилась и судорожно втянула воздух.
Папа! Папочка… Ты же ищешь меня, правда? Ты же не отвернулся от глупой дочери, которая попросила оставить малыша от насильника? Мне и самой тошно от одной мысли об этом, но ребёнок не виноват, что его отец такая сволочь.
Маленький, совсем крошечный, он уже живой! Эля сказала, что даже можно услышать сердцебиение на УЗИ. У него уже бьётся сердце! Меня передёргивало от одного воспоминания о том, как он получился, я бы хотела взять кинжал, что спрятан у меня под подушкой, да вырезать эти воспоминания.
Да, я готова лишиться памяти,
